Выбрать главу

Афоризмы Блейка объединены им самим в три больших цикла, один — прозаический («Пословицы Ада», 1793) и два — стихотворные («Прорицания Невинности», 1803 и «Вечносущее Евангелие», 1818). Только первый цикл был опубликован самим Блейком в составе уже названной философской поэмы «Бракосочетание Неба и Ада» (1793). Два других извлечены из его неизданного наследия и существуют в нескольких разночтениях.

Афоризмы Блейка в эпиграмматической форме, полемически заостренной и в ряде случаев намеренно парадоксальной, выражают основные его идеи по вопросам философии и религии, морали и общественной жизни, в противопоставлении ортодоксальному церковному вероучению и господствующим принципам буржуазного государства и общества.

Блейк учит, что нет Бога, который существовал бы вне мира, но Бог присутствует во всем — в чашечке цветка и в горсти песка. «Все, что живет, — свято», но больше всего — человек. «Ты человек, Бог — не больше, чем ты, научись же поклоняться своей человечности». «Поклоняться Богу — это значит почитать дары его в других людях, в каждом — в соответствии с его гением, и больше всего любить тех, кто самые великие среди людей». «Где нет человека, природа бесплодна».

Добро и зло, согласно учению Блейка, не исключают друг друга, а диалектически взаимосвязаны. «Без противоположностей нет прогресса. Сближение и отталкивание, разум и энергия, любовь и ненависть одинаково необходимы для человеческого существования». Поэтому в «Бракосочетании Неба и Ада» Блейк выступает как апологет ада, защитник «зла» в его взаимосвязи с добром. То, что в религии называется злом, — это «энергия». «Добро пассивно и подчиняется разуму. Зло активно, оно рождается из энергии». «Человек, — пишет Блейк в той же книге, — не имеет души, отдельной от тела». «В энергии — единственная жизнь, и исходит она от тела; разум лишь внешняя поверхность энергии». «В энергии — вечное наслаждение». «Проклятие бодрит, благословение расслабляет». «Тигры гнева мудрее, чем клячи наставлений».

Блейк утверждает, что нет греха в том смысле, как понимает грех аскетическое учение церкви. Губительно для человека только сознание греховности и раскаяние в содеянном. Любовь должна быть свободна и радостна, и тем самым она будет безгрешна; чувственность — это выражение божественного начала в человеке. «Нагота женщины — дело рук Божьих». Такое понимание любви раскрыто Блейком в особенности в поэме «Видение дочерей Альбиона» (1793).

Блейк выступает против религии смирения и покорности и в афоризмах «Вечносущего Евангелия» создает свой образ Христа, во всем противоположный каноническому. Его Христос — не проповедник рабского смирения, кротости и послушания закону, а гордый бунтовщик, с гневом и страстью бичующий лицемерие мнимого благочестия.

Афоризмы Блейка направлены против социальной несправедливости и неравенства, против порабощения и эксплуатации человека человеком.

Работа над Блейком сопровождала покойного С. Я. — Маршака на протяжении всей его творческой жизни. Он начал переводить своего любимого поэта еще юношей, в 1910-х годах. Два цикла его переводов с кратким введением к первому были опубликованы в журнале «Северные записки» (1915, № 10, и 1916, № 3), общим числом четырнадцать стихотворений, преимущественно из «Песен Невинности» и «Песен Опыта». Эти первые публикации начинающего поэта, поражающие своей художественной зрелостью, сразу создали С. Я. Маршаку литературное имя как выдающемуся мастеру художественного перевода. Опубликованное в печати составляло лишь небольшую часть переведенного — книги избранных стихотворений Блейка, над которой С. Я. Маршак уже тогда работал.

С тех пор в течение пятидесяти лет С. Я. Маршак неоднократно возвращался к этой книге, пополняя ее новыми переводами и совершенствуя старые. При жизни он так и не успел осуществить свой давний замысел. Настоящее издание печатается по текстам переводов, подготовленным Комиссией по литературному наследию С. Я. Маршака.

В. Жирмунский

Из книги

«Поэтические наброски»

Песня

В полях порхая и кружась, Как был я счастлив в блеске дня, Пока любви прекрасный князь Не кинул взора на меня.
Мне в кудри лилии он вплел, Украсил розами чело, В свои сады меня повел, Где столько тайных нег цвело.
Восторг мой Феб воспламенил, И, упоенный, стал я петь… А он меж тем меня пленил, Раскинув шелковую сеть.
Мой князь со мной играет зло. Когда пою я перед ним, Он расправляет мне крыло И рабством тешится моим.

Король Гвин

Баллада
В немлите песне, короли! Когда норвежец Гвин Народов северной земли Был грозный властелин, —
В его владеньях нищету Обкрадывала знать. Овцу последнюю — и ту Старалась отобрать.
«Не кормит нищая земля Больных детей и жен. Долой тирана-короля, Пускай покинет трон!»
Проснулся Гордред между скал, Тирана лютый враг, И над землей затрепетал Его мятежный стяг.
За ним идут сыны войны Лавиною сплошной, Как львы, сильны и голодны, На промысел ночной.
Через холмы их путь лежит, Их клич несется ввысь. Оружья лязг и дробь копыт В единый гул слились.
Идет толпа детей и жен Из сел и деревень, И яростью звучит их стон В железный зимний день.
Звучит их сгон, как волчий вой. В ответ гудит земля. Народ идет за головой Тирана-короля.
От башни к башне мчится весть По всей большой стране: «Твоих противников не счесть. Готовься, Гвин, к войне!»
Норвежец щит подъемлет свой И витязей зовет, Подобных туче грозовой, В которой гром живет.
Как плиты, что стоймя стоят На кладбище немом, Стоит бойцов безмолвный ряд Пред грозным королем.
Они стоят пред королем Недвижны, как гранит, Но вот один взмахнул копьем, И сталь о сталь звенит.
Оставил земледелец плуг, Рабочий — молоток, Сменил свирель свою пастух На боевой рожок.
Король войска свои ведет, Как грозный призрак тьмы, Как ночь, которая несет Дыхание чумы.
И колесницы и войска Идут за королем, Как грозовые облака, Скрывающие гром.
— Остановитесь! — молвил Гвин И указал вперед: — Смотрите, Гордред-исполин Навстречу нам идет!