— Нет, странник, меня зовут Чунем, это верно, мы из фамилии Ван, но я сын Дзяня, Дзянь сын Шеня, а Шень сын Дзуня, а Дзунь сын Дуня, а Дунь сын Чана, а Чан сын Чуня. И рассказывают люди — был в древности еще один Чунь в нашем роду, смелый рыбак, который увел целый народ в горы, чтобы воевать с самим грозным императором, притеснителем бедных людей. А ты кто, странник?
— Так ведь я же брат того отважного рыбака Чуня, которого люди помнят!
И тут рыбак Чан задумался и начал считать свои дни. О, как много их собралось! Каждый день, что провел он у царевны Ю в подводном царстве, был равен целому году. И минула с тех пор уже тысяча лет!
Сосчитав это, Чан рассказал прекрасному юноше о своей чудесной жизни в волшебном царстве Ю. Но юноша не поверил Чану, сказал, что спешит в поле на работу, что уже слышал эту сказку, и даже посмеялся над рассказом странника, чего, уж конечно, не следовало бы делать из вежливости.
Чан обиделся на юношу и пошел дальше, туда, где раньше жили соседи. Но повсюду люди трудились и спешили, — кто в поле, кто в море, и никто не узнавал его. Всем он был чужой, все смеялись над его словами.
Только старый-престарый мельник, подававший воду на поля, выслушав его, сказал:
— Ну что ж, странник, если ты в самом деле тот самый Чан-рыбак, о котором рассказывает сказка, то видишь сам, что твой брат Чунь был мудрее тебя, хотя и моложе годами. И он не умер, оставшись на своей земле, хотя высокие скалы обратились в мелкие камни за это время. Ты видишь, у нас теперь солнце, нет больше жадных богатеев, нет грозных и злых правителей, и поля зеленеют для тех, кто их возделывает, и сады цветут для тех, кто их поливает, потому что бедный человек взял в руки лук и стрелы, так долго висевшие у косяка над дверью. А ты что сделал для этого? Ты искал счастья только для себя, ты любил приятные сны, что снятся человеку перед пробуждением. И ты жил тысячу лет. Но что из того, если вечность твоя прошла, точно долгая ночь? Ты ничего не сделал для счастья народа.
Услышав это, Чан пошел на берег моря, сел там на камень и горько заплакал. Да, прав старый мельник! Ничего не сделал Чан для людей. И теперь был он всем чужой, лишний среди них, и не было у него ни матери, ни брата, никто не узнавал его на родной земле. И он никого не узнавал. Только всплеск волны, набегавшей на берег, напоминал ему голос царевны Ю да облачко, что стояло неподвижно над морем, было таким же легким и белым, как ее серебряные носилки.
И Чан решил снова вернуться в золотые чертоги прекрасной царевны Ю.
Он снял со своего пояса волшебную ткань и расстелил ее на прибрежном камне.
Но сколько ни вспоминал он, что нужно сделать и какие слова сказала ему прекрасная Ю, не мог ничего вспомнить.
Он увидел только узелок, завязанный царевной на конце волшебной ткани, и подумал, не в этом ли узелке спрятаны те слова, которые он забыл.
И, став на колени перед камнем, Чан стал зубами развязывать узелок.
Но едва только развязал он его, как волшебная ткань, будто легкий туман, поднялась над землей и рассеялась в воздухе.
А Чан стал вдруг стареть, да так быстро, что в каждое мгновение старел он на целых сто лет. Волосы его поседели, кожа сморщилась и почернела, истлела одежда. И даже кости превратились в прах и развеялись по прибрежному песку, точно пыль земли, поднятая дыханием ветра.
А облачко, похожее на серебряные носилки, гонимое тем же ветром, тронулось с места и поплыло над морем.
ДЗИ ТОУ И ЕГО БРАТЬЯ
РАССКАЗЫВАЮТ, что в древнем городе Чаньане давным-давно, когда-то еще при Танских властителях, жил один человек из знатного дома, по имени Го Чжан-си. И было у него три сына. Старшего звали Мин, среднего — Лян. А у самого младшего хотя и было свое имя, но все позабыли его и помнили только данное ему отцом прозвище Дзи Toy — «куриная голова».
По этому прозвищу люди справедливо думали о том, что Го Чжан-си не любил своего меньшого сына. И верно, мальчик был совсем не похож на своих старших братьев. Он был некрасив собой, не был искусен ни в стрельбе из лука, ни в ученом разговоре, ни в сочинении приятных стихов, что подобало бы ему уметь, как сыну знатного человека. А кроме всего прочего, у него были еще светлые волосы, в самом деле блестевшие на солнце, как тот водяной цветок, что поднимается с илистого дна в прудах и который народ так и называет Дзи Toy, что и значит «куриная голова».
Но зато одно достоинство было у младшего сына несомненное. Какую бы работу ни поручил ему отец или старшие братья, Дзи Toy — Куриная Голова выполнял ее с охотой.
Братья же, видя такое трудолюбие и доброту Дзи Toy, заставляли его за себя работать — пахать и сеять просо и рис на земле отца, пасти отцовское стадо в горах, а ночью сторожить быков в загоне.