Не был простым крестьянином и отец будущего писателя, Микко Хаанпяя (1875–1954). Унаследовав от своего отца пылкую натуру, Микко Хаанпяя с ранних лет активно включается в жизнь. Однако, как это часто бывает, реальность оказывается иной, чем юношеские фантазии, и Микко Хаанпяя со своим братом Биргером уезжает попытать счастья в Америке. Но вскоре Биргер погибает в шахте, и Микко Хаанпяя, убедившись в том, что и Америка не сулит ему ничего хорошего, возвращается на родину. Для Микко Хаанпяя этот эпизод, может быть, и затерялся в круговороте богатой событиями жизни, но для его сына поездка отца в Америку и гибель дяди стали постоянными темами творчества. Как и отец, Микко Хаанпяя активно участвовал в общественной жизни края, более двадцати лет был председателем местного муниципального совета, состоял членом многих комиссии и комитетов, редколлегий ряда газет, и не зря про него в шутку говорили: «самый титулованный человек Финляндии в свое время». Кроме того, Микко Хаанпяя вел активную журналистскую деятельность. Им написано несметное количество различных статей, эссе, очерков, а также несколько рассказов и пьес. Правда, эти произведения не оставили какого-либо существенного следа в финской литературе, но его сын, Пентти, изучив их, почерпнул богатый материал и множество тем для себя.
Детство и юность Пентти Хаанпяя, круг его семьи и ее интересы сами по себе опровергают миф о Пентти Хаанпяя как писателе-самородке. Ведь уже с раннего возраста он приобщается к книгам, становится невольным участником литературных споров, разгоравшихся в доме, а вольнодумство и антиклерикальный дух, царившие в семье, помогают мальчику вырабатывать свое критическое отношение к окружающему миру. Мальчик обостренно ощущает несправедливость мира и лживость тех ценностей, которые пытаются привить ему в школе. К таким воспитателям-формалистам он относится с недоверием и неприязнью. В конфирмационной школе он писал на полях катехизиса: «…говорят, что попаду в ад, если не верю в сказанное в этой книге, а я говорю, что непременно попаду, если поверю». Детское восприятие школы и ее учителей осталось у него до конца жизни, и в своих будущих книгах он неоднократно подвергнет критике как тогдашнюю систему просвещения, так и учителей, противопоставляя их как господ простому человеку из народа.
Родители будущего писателя, убедившись в том, что им не удается привить мальчику какие-либо практические наклонности, махнули на него рукой, предоставили самому себе. Он на целые дни пропадает из дому, совершая походы в окрестностях или просиживая за книгой где-нибудь на сеновале. Уже тогда у него появляется склонность к путешествиям, стремление в дальние страны, а «может, ему просто надоела тишь в глухой деревушке, однообразная и тяжелая работа в поле или под пологом леса, и захотелось какой-то новой, неизведанной жизни…». Но было ли это действительно стремлением узнать новое, неизведанное? Вряд ли, скорее всего это было стремление вырваться из той сложившейся системы условностей и подчинений, которая царила в родной деревце. Не поэтому ли и в его творчестве центральными героями являются всякого рода чудаки, бунтари, отшельники, бродяги, лесосплавщики, которые живут по своим законам? То, что не удалось самому писателю, воплотилось в жизнь его героев.