Эта мысль успокоила совесть Саннии, и она снова забыла о Мухсине и его стихах. Подойдя к зеркалу и взглянув на маленький будильник, стоявший на полке, над кроватью, она подумала: «Какое счастье! Скоро наступит ночь!»
Взошла полная луна, пробило десять часов. Все спали, в доме царила тишина. Санния накинула халат из розового муслина, наскоро пригладила волосы, подошла к окну и открыла его. Яркий свет ударил ей прямо в лицо, и она испуганно отскочила, но сейчас же улыбнулась, поняв, что это только луна. Успокоившись, она села у окна и вдруг увидела, что юноша смеется. Он все видел и понял причину ее испуга. На нем была голубая пижама с золотыми шнурами, блестевшими при свете луны. Его волнистые каштановые волосы тоже блестели. В эту прекрасную ночь он казался олицетворением красоты, молодости, счастья.
Санния молча улыбалась, любуясь луной, заливавшей своими серебряными лучами улицу Селяме, такую безмятежную в этот час. Девушка тихо смеялась от радости, ее жемчужные зубы сверкали. Словно ослепленная этим ярким светом, она прикрыла рукой глаза. Мустафа смотрел на нее, облокотившись на подоконник; его сердце трепетало от любви. Наконец он сказал с нежным упреком:
— Ты сегодня опоздала на полчаса.
Санния ответила, улыбаясь:
— Это правда.
— Почему же ты опоздала?
Она лукаво взглянула на него и, смеясь, промолвила:
— Почему? Я не хотела прерывать твою беседу с луной.
— С какой луной? Единственная луна, которую я знаю, смотрит из этого окошка. — И он указал на ее окно.
Санния смутилась и снова засмеялась.
— Мустафа! Сегодня очень душно! — быстро проговорила она.
Он ничего не ответил, досадуя, что она перевела разговор на такую банальную тему. Впрочем, и эта фраза девушки, как и все, что она говорила, казалась ему изумительной.
Мустафа окинул взглядом ночной пейзаж. Все было тихо, спокойно, словно природа затаила дыхание, чтобы не нарушить их блаженства. Юноша закинул голову, подставив лицо льющемуся с неба свету, и сказал:
— Начинается весна.
Воздух вздрогнул, пронесся легкий ветерок, играя роскошными волосами Саннии. На ее глаза упал выбившийся из прически локон, и Мустафе страстно захотелось его поцеловать.
Санния заметила пристальный взгляд юноши, вздрогнула и потупилась. Потом она смущенно подняла голову и поправила прическу. Посмотрев на небо, она задумчиво сказала:
— В романах пишут, что весной вместо дождя и снега с неба падают розы.
Не успела она договорить, как на голову Мустафы с неба посыпались очистки овощей и фруктов.
Мустафа поднял голову и закричал:
— Вот и пошел дождь! Только вместо благоухающих роз падают огурцы и капуста.
Санния не выдержала и, отвернувшись, громко рассмеялась. Мустафа хотел выразить свое возмущение обитателям верхней квартиры, но вспомнил о запрете Саннии. Он посмотрел на нее и жестом спросил: «Неужели я и теперь должен молчать?»
Санния приложила палец к губам в знак того, что молчать необходимо. Мустафа пробормотал:
— Твоя воля!
Вдруг ему пришла в голову блестящая идея. Он попросил Саннию немного подождать и на минуту скрылся. Вернувшись к окну, он сел и раскрыл над собой зонтик. Увидев это, Санния снова рассмеялась, но постаралась заглушить смех. В эту минуту Заннуба толкнула отчаянно зевавшего Мабрука, утомленного долгой слежкой, и шепнула, указывая на зонтик Мустафы.
— Посмотри, Мабрук. Погляди-ка! Этот дурень выкинул новый номер!
Мабрук вытаращил глаза на зонтик и сказал:
— Это, без шуток, кажется, зонтик!
— Нет, это не зонтик, — возразила Заннуба. — Ты ошибаешься! Но что же это такое?
Мабрук посмотрел на ярко сиявшую луну и сказал:
— Он боится получить солнечный удар.
Заннуба громким шепотом произнесла:
— Ну и сказал! Ведь это луна!
— Все равно. Скажу без шуток, лунный удар даже опаснее солнечного.
Заннуба взяла большую кожуру колоквинта и спросила хриплым от злобы голосом:
— Значит, он ждет удара, Мабрук?
Мабрук повернулся к ней и, увидев у нее в руках кожуру, понял ее намерение.
— О хранитель! — испуганно воскликнул он.
Заннуба прицелилась.
— Какого удара он ждет, Мабрук? От чего? — приставала она.
И Мабрук угодливо ответил:
— От колоквинта!