Открыв на следующее утро ставни, Санния увидела странное зрелище. У окна Мустафы сидел кто-то, похожий на кочан капусты. Человек был закутан в большое одеяло, его повязанная платком голова сползла с подушки, лежавшей на спинке кресла. Раскрытый зонтик упал и наполовину прикрыл его лицо. Кочан капусты громко храпел.
Это был Мустафа. Санния от души расхохоталась. По-видимому, он провел так всю ночь. Бедняжка! Он всю ночь не спал, ожидая ее, но, когда наступило утро, усталость сомкнула его веки, и он против воли уснул.
Разбудить его или нет? Любовь к проказам взяла верх, и, оставив окно открытым, девушка притаилась за занавеской, чтобы посмотреть, что будет дальше.
Сноп солнечных лучей ударил Мустафе в лицо. Он открыл глаза и сейчас же вспомнил, что сидит здесь, чтобы дождаться момента, когда распахнется окно Саннии. Бросив на него быстрый, как молния, взгляд, он увидел, что оно открыто, но около него никого нет. Тогда Мустафа принялся бить себя по голове. В отчаянии и гневе он вцепился в свои волосы, восклицая: «Она была здесь, она открыла окно и ушла, а я спал, как осел!»
Санния услышала это и тихонько засмеялась. Она хотела показаться ему, но увидела, что он забрал все свои пожитки и уже отошел от окна. Тогда она принялась наблюдать из своего укрытия.
Мустафа был в отчаянии. Проклятый сон одолел его, хотя он решил бодрствовать всю ночь. Как мог он не слышать скрипа ставен? Видно, крепче всего спится на заре перед самым рассветом. Но что же теперь делать?
Вечером Мустафа принес, к окну те же вещи, что и в прошлую ночь: одеяло, подушки и зонтик. Помимо этого, он захватил еще будильник, чтобы не пропустить появления девушки, если его опять одолеет сон. Он снова сел в большое кресло, поджав ноги, закутался, как вчера, раскрыл над собой зонтик и, поставив будильник на подоконник, поклялся, что теперь уже не пропустит драгоценной минуты.
Санния наблюдала все это из окна. Ее особенно рассмешил будильник, стоявший на подоконнике. Ей хотелось бы дождаться утра, чтобы послушать, как он зазвонит и что скажут прохожие, когда, услышав звон, поднимут голову и увидят у окна этого спящего под зонтиком эфенди, у которого такой смешной вид.
Но девушка вспомнила, что Мустафа уже просидел у окна прошлую ночь и, наверное, озяб на рассвете. Она не хотела, чтобы он провел так еще одну ночь, только для того, чтобы она могла полюбоваться забавным зрелищем.
Когда приблизилась полночь, Санния открыла окно, нарочно гремя ставнями, и Мустафа вскочил, точно задремавший на посту часовой, мимо которого проходит офицер. Едва он увидел в окне девушку и понял, что это Санния, а не призрак, все его отчаяние рассеялось, как дым, лицо засветилось радостью и надеждой. Он рванулся к ней, но, к счастью, его удержала оконная решетка.
Санния ничем не выдала своих чувств.
— Ты все еще не уехал на фабрику? — серьезно спросила она.
Мустафа удивленно переспросил:
— На фабрику?
— Ну да, именно на фабрику.
— Спроси меня, отходил ли я от окна с той самой ночи? — горестно сказал Мустафа.
Скрыв улыбку, Санния угрожающе спросила:
— Значит, ты хочешь, чтобы я опять закрыла окно?
— Нет! О нет! — взмолился он. — Тогда мне пришлось бы провести следующую ночь в больнице.
— Разве не лучше тебе ночевать поблизости от фабрики? — сказала Санния, несколько смягчившись. — Ты не интересуешься своими делами, Мустафа.
Эти слова заставили сердце Мустафы сильно забиться. Помолчав, он устремил на девушку полный нежности взгляд и с мольбой произнес:
— Санния! — Он снова помолчал и вдруг решительно заявил: — Завтра я еду на фабрику!
— Правда? — радостно воскликнула она.
— Но с одним условием… С первым же поездом я пришлю сюда жену моего дяди.
Санния вспыхнула и потупилась.
Глава двадцать пятая
Предположения француза-археолога оправдались: «Им недостает человека из их же народа, в котором воплотились бы все их чувства и чаяния, который стал бы символом их цели. Не удивляйтесь же, если этот народ, столь спаянный и единый, снова совершит чудо, подобное пирамидам».
Может быть, этот археолог, живущий прошлым, видит будущее Египта лучше, чем кто-либо другой?
В марте, в начале весны, в пору созидания и воскресения, деревья, как всегда, зазеленели новыми побегами, их цвет, зачав, снова принес плоды.