— Вечно вы возитесь со старостами!
Он устало ответил:
— Что же поделаешь, господин мой!
Усадив меня, он велел подать кофе. Несмотря на то что я не был близок с ним и его клубом, он уважал меня и никогда не злился на меня, как на других. Я всегда бываю осторожен с лицами, занимающими административные посты. Давая служебные распоряжения, я стараюсь не задевать достоинство человека.
Извинившись, мамур попросил у меня разрешения закончить беседу со старостой, чтобы отпустить его. Я дал свое согласие, и, обернувшись к старосте, он сказал угрожающим тоном:
— Смотри! Видно, ты меня еще не знаешь! Клянусь Аллахом, мне нужно…
Прервав его, староста умоляюще сказал:
— Я человек бедный…
Но мамур продолжал угрожать…
— Подожди! Не будь я мамур, если не засуну тебя в парламент!
— За что? Что я такого сделал, чтобы вы засовывали меня в парламент?
Староста произнес это испуганно, с мольбой. Я удивился и засмеялся, а мамур, обернувшись ко мне, сказал:
— Списки избирателей у него в кармане, а он не знает, что такое парламент? Как вам это нравится? И это старосты, а мы должны с ними работать!!!
Он снова обернулся к этому человеку и гаркнул:
— Убирайся вон, пока я тебя не вышиб отсюда!
Староста покорно вышел, словно слуга или преступник.
Я подумал: унижение, которому его подвергают господа администраторы, даст свои плоды. Он, в свою очередь, будет унижать население деревни, которой управляет. Чаша унижения переходит обычно из рук начальника к его подчиненным, пока в конце концов не доходит до бедного народа, и тот выпивает сию чашу до дна.
Мамур подсел ко мне, спросив, по какому случаю я оказал ему честь своим визитом. Я ответил, что просто соскучился. Он улыбнулся, не веря такой платонической причине. Я не особенно настаивал и серьезно сказал:
— Вы слышали, господин мамур, что одного пристава избили и подвергли заключению во время исполнения служебных обязанностей?
Он поспешно заявил:
— Мне об этом ничего не известно.
— Разве маркез не получил уведомления об этом деле?
— Если бы получил, мы произвели бы расследование.
— Конечно.
Я замолчал. Мамур на мгновенье задумался и спросил:
— Вам кто-нибудь об этом сообщил, господин?
— Если бы мне сообщили, я сразу начал бы расследование.
— Верно?
— По-видимому, это просто сплетни.
И тут мамур дал себе волю.
— Клянусь жизнью, — сказал он, — сплетни идут из самого суда, чтобы дискредитировать наше управление, и вам прекрасно известно, что их распространяет господин судья, чтобы нас опорочить…
Мамур собирался посвятить меня в подробности, но я дал ему понять, что не хочу разговаривать на эту тему, чтобы между нами не разгорелся спор. Он ведь уже понял, что я отношусь к этому делу серьезно и в случае необходимости приму предусмотренные законом меры. Я поднялся, мамур тоже встал. Я сказал шутя:
— А как идут выборы, господин мамур?..
— Прекрасно.
— По всем правилам?
Он пристально посмотрел на меня и ответил так же шутливо:
— Что же нам смеяться друг над другом! Ведь во всей вселенной выборы идут по всем правилам!
Я засмеялся:
— Я хотел спросить, имеется ли видимость, что они идут по всем правилам?
— Если так, будьте покойны.
После небольшой паузы он самодовольно добавил:
— Верьте в Аллаха, — я мамур по чести. Я не таков, как те мамуры, которых вы знаете. Клянусь жизнью, я не вмешиваюсь в выборы, не оказываю давления на свободу населения, не говорю: «Изберите этого, а того провалите». Нет, нет и нет! В моих правилах — предоставить людям полную свободу, пусть выбирают, кого хотят.
Я удивленно воскликнул:
— Замечательно, господин мамур! Только не опасны ли такие слова для человека на вашем посту?.. Вы великий человек!..
Он продолжал:
— Таков мой постоянный метод во время выборов: полная свобода! Я предоставляю полную свободу на выборах, чтобы они проходили нормально. Но потом я просто беру урну с бюллетенями и бросаю ее в канал, а на ее место ставлю другую, подготовленную заранее.
— Отлично! О, чудесно!
Мое удивление сменилось разочарованием. Не желая комментировать то, что услышал, я протянул ему руку и, простившись, ушел. Мамур вышел вслед за мной, чтобы проводить меня до ворот. Проходя по двору управления маркеза, я вдруг увидел группу гафиров, собиравшихся сесть в грузовики. Среди них был и шейх Усфур в своих лохмотьях, с зеленой палкой. Обратившись к мамуру, я спросил его, что это значит. Указывая рукой на собравшихся мужчин, он ответил: