— Клянусь пророком, — едва слышно произнесла Заннуба, — будь я богата, я не стала бы торговаться.
— Молись за пророка, сестрица, — мягко сказала жена шейха. — Уж не думаешь ли ты, что я требую эти деньги для себя? Что они пойдут к нам в карман? Как бы не так! Мы ни в чем не нуждаемся. Аллах к нам милостив! На твою гинею, имя Аллаха над тобой, мы купим, не в обиду тебе будь сказано, белого барашка, зарежем его у этой двери и вымажем порог его кровью. После этого по воле Аллаха и с благословения святых, которые нас слышат, для тебя откроются ворота радости и счастья.
Сердце Заннубы забилось быстрее, она на мгновение смущенно опустила глаза, но затем к ней вернулось ее обычное спокойствие. Вынув из-за пазухи платок, она развязала узелок, достала гинею и дрожащей рукой положила ее на стол.
— Только барашек? Ни амулета, ничего больше? — спросила она.
— Будет, сестрица, все будет, — ответила женщина, украдкой поглядывая на лежавшую на столе гинею. — И амулет, и всякие куренья, и гороскоп. Я знаю, чем тебя надо окуривать, не беспокойся. Будут и гашиш, и латунь, и ярьмедянка, анзарут, молочай и «чертова ресница». И амулет тебе тоже нужен, носи его постоянно и никогда не снимай, потому что имя Аллаха над тобой, ты ведь султанской крови, нежная, слабая. Подожди, я спрошу про тебя шейха.
Приблизив губы к позолоченной дверце, она крикнула:
— Шейх Симхан!
Послышался слабый голос, словно голос покойника, восставшего из могилы в «день сбора»[22]. Он еле доносился из темной глубины клетки.
Женщина быстро обернулась к Заннубе.
— Говори скорей, как тебя зовут и как зовут твоего отца и деда?!
— Заннуба, дочь Рагаба, сына Хаммуды, — поспешно ответила Заннуба.
Женщина снова обернулась к дверке и крикнула:
— Шейх Симхан, ее зовут Заннуба, дочь Рагаба, сына Хаммуды!
Наступила глубокая, пугающая тишина, и затем снова раздался слабый, далекий, невнятный шепот. Женщина приникла ухом к дверке, напряженно прислушиваясь. Заннуба внимательно следила за ней, глаза ее горели нетерпением. Вытянув шею, она старалась уловить хоть несколько слов.
Скоро женщина отошла от клетки и сообщила Заннубе повеления шейха.
— Слушай! Шейх говорит, что нужно немного волос. Но только обязательно с середины головы, с самой макушки.
— Чьих волос? — еле слышно пробормотала Заннуба, изнемогая от смущения.
— Как это чьих? — переспросила жена шейха, насмешливо поглядывая на нее. — Того, кто у тебя на уме, конечно.
— Немного волос? — нерешительно переспросила Заннуба.
— С середины головы, с самой макушки, — подтвердила жена шейха. — Смотри не забудь. Будь половчее, поговори с цирюльником, который его стрижет. Подмигни ему, пусть достанет то, что тебе нужно. Послушай еще, сестрица. Шейх говорит, что необходимо сердце удода-сироты.
— Сердце удода? — растерянно повторила совершенно озадаченная Заннуба.
— Смотри не забудь удода-сироты, — подтвердила женщина. — Сердце удода-сироты.
— И это все? Больше ничего не надо?
— Принеси сначала это. Такой амулет никогда не обманет. Шейх говорил из-под земли. Он лучше всех умеет колдовать и творить чудеса. У кого есть такой амулет, все равно мужчина или женщина, найдет то, что ему надо, у себя под ногами.
Заннуба почувствовала себя на верху блаженства и зарделась от радости.
Глава четвертая
Был яркий, совсем весенний полдень. На ясном голубом небе ни облачка. Солнце, это вечно юное божество Египта, заливало Каир своими жгучими лучами, и только пьянящий ветерок с Нила немного смягчал зной.
Заннуба и Мухсин сидели на крыше, расстелив маленькую циновку у стены соседнего дома, чтобы воспользоваться ее тенью. Эта стена отгораживала их крышу от крыши доктора Хильми.
Заннуба задумчиво вышивала платье. Мухсин, в своем новом костюме, сидел с книгой в руках и рассеянно листал страницы, не обнаруживая особого интереса к чтению. Оба молчали, занятые своими мыслями.
Наконец Заннуба очнулась и решила нарушить молчание. Не отрываясь от работы, она задумчиво спросила Мухсина:
— Что это у тебя за книга?
— Диван[23], — кратко ответил Мухсин, не поднимая глаз.
Заннуба подтолкнула иглу наперстком.
— Какой диван?
Мухсин промолчал. Заннуба вздохнула и сказала, отрезая кусочек материи:
— Горькая моя доля! Если бы я была грамотной! Мне не хватает только уменья читать и писать.
Мухсин поднял голову и с насмешливой улыбкой посмотрел на нее.
22
«День сбора» — одно из многочисленных названий «дня воскресения мертвых», заимствованное из Корана.