И, не обращая внимания на отчаянные подмигивания Заннубы, Мабрук продолжал тараторить:
— Так вот! На обратном пути я встретил приказчика из мясной лавки, и он мне сказал: «Не беспокойся! Давай реал[28], и я принесу тебе такого удода, какой тебе нужен. По твоему вкусу! Круглого сироту, без отца, без матери! Если узнаешь имя его родителей, можешь мне его вернуть и получить деньги обратно».
Селим расхохотался и сказал, подталкивая Абду локтем:
— Почему же ты не поискал его в сиротском приюте?
Но Абда не смеялся, ему было не до смеха и шуток.
— Объясни же наконец, в чем дело! Зачем тебе понадобился какой-то удод-сирота? — сурово крикнул он Заннубе.
Но она ничего не ответила. Абда грозно посмотрел на нее.
— Опять колдовство! — закричал он. — Ты все еще продолжаешь колдовать и швырять деньги на разную чепуху?
Набравшись храбрости, Заннуба стала оправдываться:
— Какое колдовство? Не говори так! Это лекарство…
— Лекарство! — презрительно фыркнул Абда.
— Да, клянусь пророком, это лекарство! — не сдавалась Заннуба. — Мне прописал его доктор.
Селим расхохотался.
— Внимание! — воскликнул он. — Начинается серьезное дело! Что это за доктор, умница ты этакая, прописывает удодов? Я хочу знать, как зовут этого доктора! Значит, так он и написал на рецепте: удод? Прошу прощения у Аллаха!.. Удод-сирота! Да, совершенно необходимо, чтобы он был сиротой, а если мать и отец у него еще живы, лекарство не подействует!
— Тебе нельзя давать денег! — закричал Абда. — Довольно! Хватит! Мы больше не желаем! Едим разную гадость, а деньги выбрасываются на шарлатанов… Все наши заработки уходят на то, чтобы приворожить женихов.
Заннуба не выдержала и в бешенстве закричала:
— Пусть Аллах вырвет язык тому, кто так говорит! Я колдую, чтобы приворожить женихов? Ложь! Клянусь Аллахом, если вы будете нести такую чушь, я и разговаривать с вами не стану! А ваши деньги, пожалуйста, спрячьте их в старый башмак! Делайте все сами, покупайте, стряпайте, возитесь с домашними делами! Я больше ни к чему не притронусь! Погляжу, что вы будете делать. Без меня у вас все прахом пойдет!
Абда вышел из себя и гневно закричал:
— Что ты мелешь! Твоя милость изволит нам угрожать! Хорошо! Клянусь великим Аллахом, ты больше не стряпуха и не хозяйка! Давай деньги, сейчас же! Немедленно! Возврати нам остаток денег, выданных на месяц. Не нужно нам твоего хозяйничанья! Кончено! Мы отлично справимся сами. Давай деньги!
— Сейчас, слушаюсь! — процедила Заннуба. — Клянусь Аллахом, — вот благословение пророка и отдых для головы! Разве есть человек, который не любит отдыхать? Сейчас, сию минуту я вам отдам все, что у меня осталось от ваших денег.
И она ушла в свою комнату.
Абда повернулся к Селиму и сказал:
— Провались она! Так в тысячу раз лучше будет. Ты не согласен?
— Вполне согласен, — шутливо ответил Селим, покручивая усы. — Кормят нас, по правде сказать, отвратительно, а наша драгоценная домоправительница, храни ее Аллах, тратит все деньги на свои личные нужды и всякую чепуху.
— Можно сойти с ума! — подхватил Абда. — Она держит нас впроголодь, мы не видим ни кусочка мяса.
— А если она по ошибке и купит иногда гуся, мы вынуждены есть его два месяца, — добавил Селим.
Стоя около стола, Мабрук молча наблюдал за происходящим, словно смотрел в театре мелодраму. Взглянув на него, Абда спросил:
— А ты, Мабрук, почему молчишь? Разве ты не согласен?
Мабрук вышел из своего оцепенения и протер глаза.
— Клянусь Аллахом, не знаю! Будь проклят отец удода-сироты! Все это вышло из-за него! Но вы зря так рассердились на ситти Заннубу.
— Не будь хоть ты дураком! — вскричал Абда. — Ответь только на один вопрос: как ты хочешь есть? Хорошо или плохо?
— Нет, клянусь жизнью, сиди Абда, — поспешно ответил Мабрук, — я хочу есть хорошо.
— Ну, разумеется, — подтвердил Селим и улыбнулся. Вдруг лицо его приняло серьезное выражение, и он объявил:
— Нам следует сообщить об этом остальным.
Абда кивком выразил согласие. Быстро поднявшись, он направился в спальню, чтобы осведомить Ханфи-эфенди о только что происшедшей домашней революции. Всем был известен испытанный способ разбудить Ханфи: следовало быстро сдернуть с него одеяло и громко кричать над его ухом. Не теряя времени на бесполезные предисловия, Абда немедленно пустил это средство в ход, и Ханфи-эфенди в конце концов зашевелился.