Шахла еще не кончила танцевать, а хозяева дома, родственники и гости уже подходили к ней и прикладывали к ее лбу золотую монету — гинею или бинту.
Когда голова Шахлы склонялась под тяжестью золота, она снимала монеты платком, чтобы можно было прикладывать к ее лбу все новые золотые.
Те, у кого не было золота, — рассыпали по полу мелкие монеты, и певцы вместе с лакеями, слугами и служанками бросались их подбирать.
Около двух часов ночи, насладившись пением и танцами, новобрачные выразили желание удалиться в свою опочивальню и под руку сошли по ступенькам возвышения. Госпожа Шахла и другие певицы встали, высоко подняв над головой свои инструменты, за ними выстроились все гости.
Шествие двинулось под приветственные крики и восклицания. Новобрачные прошли в опочивальню и заперли за собой дверь.
Смолкли последние приветственные пожелания, и гости стали расходиться. Снова поднялись шум и суета. Все торопились подойти к хозяевам дома и пожелать им благословения Аллаха.
— Да пошлет Аллах счастье всем невинным девушкам! — говорили они.
Свадьба кончилась. Хозяева и гости осыпали госпожу Шахлу комплиментами по поводу ее успеха и всеобщего восторга, который она вызвала в эту незабываемую ночь.
Опьяненная успехом, певица, весело напевая, пробиралась в толпе к своим подругам. Уже собираясь выйти из дома, она вдруг вспомнила о Мухсине и испуганно ударила себя по лбу:
— О, горе! О, беда! Где же Мухсин, детки?
Увлекшись проводами новобрачных в опочивальню, все забыли о бедном маленьком Мухсине, и никто не подумал, что уже больше двух часов, а ребенок не может бодрствовать всю ночь.
Шахла тревожно и горестно осматривалась, ища Мухсина, и наконец нашла его. Он лежал прямо на полу, забившись под кресло, и слегка похрапывал во сне. Певица быстро схватила мальчика на руки и осыпала его лицо поцелуями.
Мухсин открыл глаза, узнал госпожу Шахлу, и сон мгновенно покинул его. Ресницы его дрогнули, лицо вспыхнуло, сердце забилось сильнее. Он вырвался из ее объятий и соскочил на пол.
Прошло много лет, но время не изгладило из памяти Мухсина того счастливого сладостного мгновения, когда, открыв глаза, он увидел себя на руках у госпожи Шахлы, покрывавшей его поцелуями. Позже Шахла волею судьбы вышла замуж за хаджи Ахмеда аль-Мутайиба, и мальчик почувствовал печаль и разочарование, словно простился с какой-то смутной мечтой.
Душа его была полна тоски, хотя он и не понимал ее причины.
Глава десятая
Время летело незаметно.
Мухсин не пел, и Санния не играла на рояле. Оба задумчиво молчали, опустив головы. Лицо Саннии было серьезно, Мухсина мучили страх и сомнения.
Дело в том, что, кончив рассказывать о своем раннем детстве, Мухсин, без всякой связи с предыдущим, повинуясь внезапному порыву, сказал Саннии, что ее шелковый платок не пропал и не унесен ветром. Он у человека, который постоянно носит его при себе, бережет и дорожит им.
Имя этого человека Мухсин не назвал и, несмотря на настойчивые просьбы девушки, упорно отмалчивался.
Потеряв надежду что-нибудь у него выпытать, Санния старалась отгадать, кто бы мог хранить у себя ее платок? Время от времени она просительно посматривала на Мухсина, терзаясь недоумением и любопытством. Наконец она подняла голову и крикнула, потеряв терпение:
— Так ты не скажешь, у кого мой платок?
Но гнев ее быстро прошел, и Санния чарующе улыбнулась.
— Почему ты не хочешь сказать? И тебе не стыдно? — укоризненно спросила она.
Мухсин молчал.
— Ты, конечно, знаешь, кто это?
Мальчик вздрогнул и, запинаясь, пробормотал:
— Знаю?.. Кого?..
Не заметив его волнения, девушка задумчиво проговорила:
— Ты мне только что говорил, что платок мог упасть и не к вам на крышу.
Мухсин успокоился, ему удалось ввести ее в заблуждение.
— Да, конечно, мог, — лукаво улыбаясь, подтвердил он.
— Хорошо, — продолжала она. — Но на чью же крышу он тогда упал?
Вдруг Санния быстро поднялась и подошла к окну. Она выглянула на улицу, внимательно посмотрела на кофейню хаджи Шхаты и прошептала:
— Может быть… Нет, вряд ли… А вдруг?..
Потом она взглянула на окна нижнего этажа соседнего дома и тихо проговорила: