— Пойдем сейчас же? Немедленно?
— Сейчас или после обеда, — все равно.
Абда торопливо прошелся по комнате, заглядывая во все углы.
— Где молоток? Где клещи? Где гвозди? Где…
Новость, которую принесла Заннуба, не особенно обрадовала Селима. Он следил за взволнованным Абдой, с которым произошла такая разительная перемена, и усиленно покручивал усы, стараясь казаться спокойным. В его взгляде были ирония и зависть. Видя, что Абда торопливо разыскивает инструменты, он насмешливо сказал:
— Не спеши! Не спеши! Поспешность — от дьявола.
Абда искоса взглянул на него.
— Будь добр, осчастливь нас своим молчанием, — проговорил он.
— Ты явишься к ним как раз во время обеда, — раздраженно продолжал Селим.
Абда ничего не ответил. Но Ханфи-эфенди сказал, одной рукой протирая глаза, а другой надевая очки:
— Кстати, насчет обеда? Как вы разрешите вопрос о нашем собственном обеде?
Абда не обратил на него никакого внимания.
— А почему у них потух свет? — спросил он Заннубу.
— Фатина, служанка, убирала в зале и ударила щеткой по проводу на стене. Он оборвался и упал.
Немного подумав, Абда решил, что ему лучше отправиться к соседям после обеда. Ведь надо еще приготовиться. Под этим он подразумевал не столько ремонт проводки, сколько свой собственный туалет.
Теперь ему, разумеется, было уж не так трудно показать Заннубе лежавшие на столе сорок пять пиастров и, не унижаясь, намекнуть, чтобы она как-нибудь обошлась этой суммой до конца месяца. Он изложил все это кратко и сурово, чтобы не дать ей возможности попрекнуть его за прошлое и почувствовать, что братья позорно капитулировали.
Увидав эту ничтожную сумму, Заннуба удивленно и укоризненно воскликнула:
— О, горе! И это все, что осталось от гинеи?
— Не о чем много разговаривать, — скрывая раздражение, сказал Абда. — Выкрутись как-нибудь с этими деньгами и избавь нас от забот.
Заннуба молча взяла со стола мелочь и унесла ее в свою комнату. Она решила, что нет смысла препираться, хватит с нее и молчаливого торжества: ее братья просчитались и сами вернулись к ней.
Время подошло к трем часам пополудни, и все заметили, что Абда проявляет необычную для него подвижность. Намылив подбородок, он с полотенцем вокруг шеи и бритвой в руках метался по комнатам, умоляя всех почистить его пиджак и бензином вывести с него пятна. Услышав его мольбы, Мабрук крикнул:
— Будь у нас бензин, нашлась бы и еда!
Абда выбранил его и сердито потребовал, чтобы он помог ему одеться, ведь уже пора идти.
Все смотрели на Абду, не одобряя его чрезмерных забот о своей внешности. Селим молчал, испытывая какую-то смутную досаду. Покручивая усы, он украдкой поглядывал на брата, который, стоя перед зеркалом, пудрился Заннубиной пудрой. По его просьбе она принесла ее из своей комнаты.
Наконец Селим не выдержал. Он посмотрел на Ханфи, который добродушно следил за каждым движением Абды через толстые стекла очков. Подмигнув «председателю», Селим указал на Абду и сказал, принужденно смеясь:
— Можно подумать, что он собирается на свидание.
Ханфи сделал вид, что не слышит, и продолжал смотреть на Абду. Кончив наряжаться, тот тщательно, не торопясь, надел феску и закинул кисточку за правое ухо. Затем он приказал Мабруку поскорее завернуть молоток и клещи в газету. Полушутя, полусерьезно «почетный председатель» ласково осведомился:
— Не нужен ли тебе подмастерье?
— Нет, — отрывисто бросил Абда.
— Чтобы нести инструменты, хозяин? — не отставал Ханфи.
— Нет!
Это второе «нет» прозвучало очень резко и сухо. Ханфи обернулся к Селиму и сказал:
— Все ясно! Он обойдется и без нас!
Войдя в квартиру доктора Хильми, Абда увидел Заннубу, ждавшую его у входа в зал, чтобы провести к месту повреждения. Ступив в комнату, он стал озираться по сторонам, не обращая внимания на сестру, которая показывала ему, где нужно починить проводку. Все двери, выходившие из зала, были заперты, кроме одной, прикрытой лишь наполовину. Эта дверь вела в гостиную, но как Абда ни старался, он никого там не увидел. Наконец он громко, на весь зал, спросил:
— Где лестница? Не найдется ли здесь лестницы?
Его голос звучал властно и повелительно.
Заннуба подошла к полузакрытой двери и крикнула:
— Фатина! Фатина!
Не ожидая появления служанки, она быстро прошла в гостиную. Оставшись один, Абда принялся рассматривать висевшие на стене головы газелей и чучело крокодила над входной дверью. Вдруг его сердце радостно встрепенулось: он услышал звуки рояля.