Селим ждал недолго. Ханфи-эфенди не замедлил явиться, думая, что случилось что-то серьезное, и не очень ошибся в своем предположении. Селим принялся рассказывать о том, что произошло, изображая все в преувеличенном виде и сильно раздувая значение этого события.
Глава семьи слушал молча, потупившись и сохраняя полное спокойствие. Со стороны можно было подумать, что он погружен в глубокое раздумье. Наконец Селим пожал плечами и с досадой воскликнул:
— Что же ты молчишь? Ты так и не выскажешь мне своего мнения, брат мой?
Ханфи поднял голову и быстро ответил:
— Тебе нужно мое мнение? Ты прав.
— Не правда ли? Это Абда. Никто, кроме Абды, не мог этого сделать, я уверен… Я сбрею усы, если это не так.
— Я тоже уверен и сбрею бороду… Никто, кроме Абды!
— Что же теперь делать?
— Ты прав!
— Да, конечно, я прав, но ведь этого мало. Ты, си Ханфи, глава семьи и старший в доме. Не промолчишь же ты и на этот раз? Нет, ты должен применить власть.
Ханфи надул щеки и важно произнес:
— Да, ты прав, необходимо применить власть…
Он взял Селима за руку и потащил за собой.
— Идем!.. Не беспокойся… Мы разнесем весь дом.
Он сказал это так пылко и решительно, что обрадованный Селим поверил ему и восторжествовал.
Ханфи и Селим подошли к дому и вошли в квартиру. Селим отступил на шаг, подтолкнул Ханфи и шепнул:
— Примени силу!
— Не беспокойся!
Ханфи вошел в комнату и увидел Абду, низко склонившегося над чертежной доской. Прикинувшись очень рассерженным, глава семьи гневно произнес:
— Что это за история с письмом? Неужели у нас в доме вскрывают чужие письма?
Подняв голову, Абда так свирепо взглянул на брата, что тому стало страшно, и закричал, что не отвечает ни за чьи письма и никому не позволит подозревать его в подобных поступках. Вскочив из-за стола, он подошел к Ханфи и крикнул:
— Нечего тебе соваться в такие дурацкие дела!
«Почетный председатель» замолчал и потупился.
— Что же ты молчишь? Зачем ты пришел? Отвечай, — кричал Абда.
Ханфи-эфенди поднял голову, кашлянул и вдруг заявил:
— Ты прав.
— Что? — завопил Селим.
Обезумев от злости, он схватил Ханфи-эфенди за локоть, ущипнул его и стал трясти, крича, что ведь глава семьи грозился разнести весь дом. Он продолжал обвинять Абду и требовал, чтобы Ханфи при всех откровенно высказал свое мнение.
«Почетный председатель» семейства повернулся к нему и проговорил:
— Ты прав!
Тогда снова закричал Абда. Он утверждал, что вся болтовня Селима к нему не относится, не касается его, ничего не говорит против него, и что… и что…
Ханфи избавил Абду от труда продолжать. Повернувшись к нему, он изрек:
— Ты прав.
Мабрук разразился громким хохотом. Несмотря на волнение и угрызения совести, рассмеялся и Мухсин. Было ясно, что Ханфи обратил все в шутку и на него нечего рассчитывать.
Селим рассвирепел и решил выразить свой протест другим способом. Подойдя к большому шкафу, он принялся собирать свои вещи, намереваясь покинуть этот дом.
— Дом сумасшедших. В нем нет хозяина! Здесь царит анархия! Это моя вина. Я понадеялся на господина кисляя, — бормотал он.
Но Ханфи-эфенди не дал ему уехать. Лаской, шутками, смехом он кое-как успокоил брата и, желая польстить ему и доставить удовольствие, сказал:
— И чего ты сердишься, си Селим? Наоборот, ты должен радоваться. Одно из двух, или это обыкновенное письмо, и тогда не беда, что его вскрыли, или же это письмо о любви и страсти, а если так, то ведь это прекрасно.
— Почему прекрасно? — процедил сквозь зубы Селим.
С самыми лучшими намерениями, желая сказать Селиму приятное, Ханфи продолжал:
— Конечно. Тебе повезло, что его распечатали. Теперь хулители лопнут от злости. Это тебе выгодно, дурень! Разве кто-нибудь из нас получил хоть четверть любовного письма? Право, ты счастливец, Селим! Тебе бы следовало вскрыть его при нас и прочесть нам вслух, чтобы мы за тебя порадовались и гордились тобой.
Слушая все это, Мухсин думал о том, как должны действовать слова Ханфи на Селима, которого это письмо покрыло позором. Стараясь сдержать смех, мальчик выбежал из комнаты. В столовой он увидел Абду, который, стоя лицом к стене, зажимал рот рукой, давясь от смеха.
Глава шестнадцатая
Через несколько дней письмо получил Мухсин.
Теперь одного слова «письмо» было достаточно, чтобы заставить трепетать сердце любого из обитателей их квартиры.