Ошеломленный эфенди долго молчал. Немного опомнившись, он принялся украдкой рассматривать безобразное лицо Ханфи и наконец прошептал, стараясь скрыть досаду и отвращение:
— Невероятно!.. Невозможно!..
Однако Ханфи услышал его и поспешил успокоить.
— Почему же невозможно? Это истинная правда, все так говорят.
— Невероятно!..
— Будь спокоен, эфенди! Не тревожься, прошу тебя! Ручаюсь, она очень похожа на меня.
Как только эфенди вырвался из дома Ханфи, он скрылся, и о нем никогда больше не слыхали.
— Правда, тетя! Все дело в дяде Ханфи! — вкрадчиво повторил Мухсин.
Заннуба молча опустила голову, подавляя тяжкий вздох. Мухсин тоже помолчал. Вдруг на его губах заиграла лукавая улыбка, которую он тщетно пытался скрыть.
— Тетя! — воскликнул мальчик, стараясь говорить серьезно. — Знаешь новость? Мустафа-бек, который живет под нами, заболел.
Заннуба подняла голову. Лицо сорокалетней женщины вспыхнуло, но она притворилась равнодушной.
— Заболел? Кто тебе сказал? — спокойно спросила она.
Понимая, что происходит с теткой, Мухсин ответил:
— Утром я встретил на лестнице его слугу. Он ходил за английской солью.
Заннуба вопросительно взглянула на Мухсина, желая узнать еще что-нибудь, но сдержалась и надолго умолкла, потупившись от смущения. Мухсин украдкой наблюдал за нею с той же насмешливой улыбкой на губах.
— Что тебе говорит гаданье? — лукаво спросил он, указывая на карты.
Заннуба вздрогнула, но ничего не ответила. Мухсин посмотрел на нее:
— Чем заняты твои мысли?
Женщина встрепенулась и быстро проговорила:
— Мои мысли?.. Так, разными пустяками.
— Пустяками? Какими? Расскажи, — не отставал мальчик.
Настойчивость Мухсина еще больше смутила Заннубу, но она быстро нашлась и почти спокойно ответила:
— Я с самого утра все думаю о платке, который вчера пропал с крыши.
Мухсин вздрогнул и густо покраснел. Ничего не заметив, Заннуба продолжала:
— Да, о шелковом платке Саннии. Как ты думаешь, Мухсин, правда ли, что его унесло ветром?
Мухсин ничего не ответил. Он не решался поднять головы.
— Клянусь Аллахом, это так странно. Унесло ветром!.. Разве бывает, чтобы платки уносило ветром?
— Конечно, — пролепетал Мухсин. — Почему бы и нет?..
— Никогда! — воскликнула Заннуба. — Я ведь не дура! Клянусь твоей жизнью, его украли.
Мальчик испуганно взглянул на нее и не произнес ни слова.
— Украли, клянусь пророком, — продолжала Заннуба. — И знаешь, кто украл?
Мухсин молчал.
— Его украл Абда.
— Дядя Абда? — удивленно и радостно воскликнул Мухсин.
— Клянусь Аллахом. Только один он у нас такой плохой! — злобно изрекла Заннуба.
Мухсин снова опустил голову, а Заннуба решительно заявила:
— Завтра я открою комод и посмотрю.
— Комод?.. — испуганно пробормотал Мухсин.
— Пусть меня отколотят туфлями, если платок украл кто-нибудь другой! — воскликнула Заннуба.
Вдруг ее осенила новая догадка.
— Нет. Может, и не он. Я забыла еще одного человека! — сказала она.
Мухсин в тревоге молчал. Заннуба быстро повернулась к нему и радостно спросила:
— Знаешь, кто еще мог украсть платок?
Мальчик смущенно заерзал на месте, но Заннуба ничего не замечала.
— Селим! — изрекла она.
Мухсин вздохнул с облегчением.
— Си Селим? — пробормотал он.
— Если уж говорить правду, он ведь тоже порядочный пакостник! Помнишь его постоянные истории с женщинами, бахвальство и вранье, от которых у нас голова идет кругом? Подумаешь! Наденет феску набекрень, закрутит усы и сядет играть на своей паршивой музыке! Как это тебе нравится? Воображает, что красавец, урод этакий! Он думает, мы забыли, из-за чего его прогнали со службы, знаменитую историю с той сирийской особой в Порт-Саиде? Пусть Аллах разобьет сердце моего двоюродного брата Селима. Да не случится этого с тобой! Он совсем запутался и заврался.
Мухсин успокоился, у него отлегло от сердца. Он улыбнулся и, придвинувшись к Заннубе, спросил слегка дрожащим голосом:
— Ты ее сегодня видела, тетя?.. На крыше?..
— Кого? Саннию?
Мальчик утвердительно кивнул и задал еще один вопрос, стараясь говорить спокойно и естественно:
— Что она тебе говорила?
— Насчет платка? — спросила Заннуба, не замечая его смущения. — Санния засмеялась и сказала, что, если платок украли, вора надо повесить.