«Уважаемому, почтенному господину Мухсин-беку — да пребудет он в здравии и благополучии! После многих приветствий и вопросов о вашем здоровье и благополучии, которого мы только и просим от владыки рабов, скажу:
К нам прибыло ваше драгоценное письмо, и мы узнали, что вы спрашиваете о нас и нашем здоровье. Да умножит вам Аллах благополучие и не даст нам никогда лишиться вас! Мы, клянемся Аллахом, очень по вас соскучились, а если ты любишь свою тетку, Мухсин, то не откладывай больше свой приезд и возвращайся в Каир поскорей, если того захочет Аллах. В Каире без тебя стало темно. А в заключение — твои дядюшки и все, кто с нами живет, посылают тебе, и Хамид-беку, и госпоже твоей матушке наилучшие пожелания. Будьте благополучны.
Мухсин побледнел. Какое разочарование! Больше всего его поразило, что в письме ни слова не упоминалось о Саннии. Он снова стал искать для нее оправданий, говоря себе, что ведь она сама писала это письмо и знает, что ему об этом известно. Зачем же ей называть себя? А может быть, это просто застенчивость или она хочет спрятаться за имя его тетки?
Мухсин еще раз прочел письмо. Ведь его писала Санния, это она говорит с ним. Да, но как говорит? К чему этот пошлый стиль, эти вульгарные, избитые обороты, характерные для писем малограмотных людей? Такое письмо могло выйти из-под пера уличного писаря или составителя прошений. А может быть, Санния захотела пошутить? Ведь она большая шалунья и любит позабавиться. Но такая ученая благовоспитанная барышня, которая читает романы и разные другие книги! Невозможно себе представить, что это ее манера писать. Нет, конечно, она пошутила. Да, да, это шутка. Тонкая шутка!
Мухсин улыбнулся и опять принялся перечитывать письмо, вдумываясь в каждое слово, смеясь, радуясь, удивляясь остроумию своей богини. Взглянув на подпись, он подумал: «Вот доказательство ее тонкого вкуса!» Раз письмо от Заннубы, Санния написала его в стиле, естественном для такой невежественной женщины, как его тетка. Ясно, что она решила подшутить над ним, чтобы доставить ему удовольствие и одновременно посмеяться над Заннубой. Как она остроумна! Он не встречал никого остроумнее Саннии.
Но, несмотря на все эти размышления, Мухсин продолжал тревожиться. Ему было горько, что Санния не вложила в письмо хоть немного чувства. Видно, она забыла, что Мухсин живет только воспоминаниями о ней, забыла о поцелуе, горящем на его щеке. Нет, ей все же не удалось рассеять его сомнения и совершенно успокоить его. Он жаждет найти в письме хоть одну фразу, которая укрепила бы его надежду и внушила ему уверенность.
Мухсин снова углубился в письмо, стараясь извлечь из него еще что-нибудь, кроме шутки, которая, собственно говоря, не так уж была ему нужна. Дойдя до фразы: «…а если ты любишь свою тетку, Мухсин», он вдумался в эти слова и вдруг покраснел. Ему показалось, что они выражают чувства Саннии, написавшей их, прикрываясь именем Заннубы. Да, конечно, так оно и есть. Не будь египетская девушка так застенчива, она, вероятно, написала бы: «…если ты любишь Саннию, Мухсин…»
При этой мысли сердце Мухсина забилось быстрее. Устремив мечтательный взор на струившиеся у его ног воды канала, он отдался своему счастью. Потом опять стал вчитываться в волшебную фразу, открывая в ней все новое содержание, новый смысл: «…если ты любишь… Мухсин… то не откладывай больше… В Каире стало темно без тебя».
— Правда? В Каире без меня темно? Саннии темно?.. — шептал он, обезумев от радости и волнения.
Мухсин поднес письмо к губам и осыпал его поцелуями, потом бережно сложил и опустил в карман. Поднявшись, он направился домой. Ему казалось, что он не идет по земле, а плывет по воздуху.
Увидев Мухсина, мать спросила его, что за письмо он только что получил. Мальчик ответил, что письмо от тетки, и нерешительно опустил руку в карман. Заметив его колебания, мать протянула руку за письмом; по-видимому, поведение Мухсина показалось ей странным. Мальчик нехотя достал письмо, осторожно развернул его и подал матери, от которой не укрылось его смущение.
— Тетя спрашивает, как твое здоровье, папино, и… — покраснев, пробормотал он.
Взяв письмо, мать прочла его и удивилась, не найдя в нем ничего особенного. Она с улыбкой возвратила письмо Мухсину, объясняя себе странное поведение мальчика тем, что он, как всякий ребенок, считает очень важным любое письмо, полученное на его имя, каким бы пустым и глупым оно ни было… Видя, как заботливо Мухсин вложил письмо в конверт, с какой осторожностью опустил его в карман, она снова улыбнулась.