— А кто такие эти соседи? Семья доктора Хильми, этого слепого идиота? Или эта шлюха Санния?..
Абда задрожал от гнева и крикнул:
— Говорю тебе, замолчи! Хватит ругаться!
Притворяясь беззаботным и покручивая усы, Селим с горечью отвергнутого сказал:
— Незачем нам говорить об этом. Очень она нас интересует, твоя госпожа Санния! Клянусь Аллахом, никогда я не заблуждался насчет нее.
Несмотря на свое раздражение, Абда бросил на него насмешливый взгляд, говоривший: «По слабости своей сказала лиса: «Зелен виноград!»
Заннуба отмахнулась от них, словно требуя, чтобы ее оставили в покое, и крикнула:
— Почему мне не рассказать Мухсину то, что случилось?
Да, она рассказала Мухсину о том, что произошло в его отсутствие, но Мухсин уже ничего не слышал и не видел. Слова «эта шлюха Санния» поразили его в самое сердце. Побледнев как смерть, он весь оцепенел и, чтобы удержаться на ногах, тяжело оперся о стол. Его блуждающий взгляд был устрелллен на старую, выцветшую клеенку, но он ничего не сознавал и не слышал криков и угроз, которыми разразилась Заннуба, длинно и подробно повествуя о том, что произошло за эту злосчастную неделю.
Глава одиннадцатая
В эту ночь Мухсин спал неспокойно, тяжелым сном, не приносящим отдыха и облегчения. Он очень устал от поездки, волнений и горя. Что-то, словно резкий свист или пронзительный крик, вдруг врывалось в его сон, и, вздрагивая, Мухсин явственно слышал:
— Эта шлюха Санния… Эта шлюха Санния…
Сон снова покидал его, и он чувствовал, что сердце вырвано из его груди и растоптано. Он широко раскрывал горящие от бессонницы глаза, стараясь восстановить в памяти все, что произошло днем. Он вспоминал, как Заннуба с искаженным от ярости лицом и пеной на губах выкрикивала:
— С того самого дня, как ты уехал, Мухсин, она заигрывала с ним из окна! О, если бы все ограничилось простым кокетством. Но дело у них дошло до обмена письмами. Каждый день видим, как, завернувшись в изар, служанка Саннии украдкой пробирается к Мустафе-беку и остается у него достаточно долго, чтобы передать письмо и получить на него ответ.
Санния ему пишет… Санния каждый день пишет ему послания. А Мухсин в Даманхуре так страстно ждал от нее хоть несколько строк…
При этой мысли мир потемнел в глазах Мухсина. Он вспомнил письмо, которое получил в деревне и выучил наизусть, вспомнил ответ Заннубы, когда он немного пришел в себя и нерешительно спросил:
— Тетя, а кто писал письмо, которое я от тебя получил? Не Санния?
И Заннуба ответила:
— Санния? Разве у нее есть для нас время? Все ее мысли заняты этим подлецом и развратником, который живет внизу!
Мальчик собрал последние силы и в отчаянии спросил:
— Но кто же все-таки написал это письмо?
— Его написал писарь, что сидит перед зданием суда на площади Ситти Зейнаб.
— Писарь!
Да! Заннубе было мало позорить и поносить Саннию перед посторонними людьми. Гнев и ненависть заставили ее пойти к писарю и попросить его написать анонимное письмо. Она послала его почтенному доктору Хильми, чтобы опозорить девушку в глазах отца и поднять бурю в ее доме. И все только потому, что Мустафа-бек влюбился в Саннию, а на нее, Заннубу, не обратил никакого внимания, хотя она первая начала с ним заигрывать. Вот почему Санния превратилась в «шлюху», а Мустафа-бек в «подлеца и развратника».
Для того чтобы написать это письмо, Заннуба отправилась к писарю. Воспользовавшись случаем, она попросила его, кстати, написать и маленькое письмецо Мухсину.
Наконец-то истина о драгоценном письме, которое Мухсин выучил наизусть, предстала перед его глазами. Значит, Санния не написала своей рукой ни одного слова и ничего не знает о Мухсине. Ее даже не интересует, вернулся ли он в Каир.
Эта мысль была невыносима. Мухсин вскочил как от неожиданного удара и стал бить себя по голове, словно хотел покончить все счеты с жизнью. Зачем ему теперь жизнь? На что она, раз в ней нет…
Он не осмелился произнести это имя, но у него вырвался вздох, который прозвучал бы на всю комнату, если бы Мухсин не заткнул себе рот одеялом. Он тревожно оглянулся. Его сосед Ханфи безмятежно храпел на своей кровати. Остальные тоже спокойно спали, но это было спокойствие покорных судьбе, смирившихся людей. А он, разве может он смириться, лишившись всего в жизни? Зачем ему засыпать и зачем просыпаться?