И эта четвертая причина крайне усилилась со времен древности, так что ныне это нечестие обнаруживается также и в богословии; и я показываю это [в отношении богословия] так же, как в отношении философии — с помощью опыта и примеров. Ибо Моисей, простой человек, получил от Бога мудрость закона, но на него роптали фараон, египтяне, народ иудейский и прочие народы, так что эту мудрость едва захотел принять только избранный Богом народ, но, тем не менее, этот закон одержал верх над своими противниками, противодействовавшими и препятствовавшими мудрости, которой научились. Равным образом и Господь Иисус Христос, пришедший со всей простотой и без всякого следа лжи, и простые апостолы принесли миру мудрость; и им было оказано достаточно сильное противодействие только лишь из-за неведения такого новшества, но, тем не менее, хотя и с большими сложностями, святая истина была воспринята. А затем святые учители, которые хотели представить обстоятельное толкование Божественного закона и обильными водами мудрости напитать Церковь, в течение долгого времени считались еретиками и сочинителями ложных [книг]. Ибо как доказывают прологи блаженного Иеронима к [переводу] Библии и другие его труды, он считался исказителем и фальсификатором Писания и сеятелем ереси, и в свое время он подвергался нападкам и не мог распространять свои труды публично. Однако после его смерти истинность его перевода стала очевидной, его толкования [были признаны] и распространились по всей Церкви, так что нельзя разыскать ни одного следа древнего перевода, а именно, перевода Семидесяти Толковников [39], которым ранее пользовалась Церковь. Так же, пока святой Папа Григорий Великий пользовался авторитетом, его книгам никто не противоречил, но после его смерти люди, занимавшие высокие посты в Церкви, постановили предать их сожжению, однако благодаря прекраснейшему чуду Божию книги эти были спасены, и миру была явлена вся полнота мудрости в своей истинности и доказательности. И сходное противодействие истине имело место [в отношении трудов] всех учителей Священного Писания, ибо обновители учености всегда встречают препятствия и противодействие, но истина укрепляется и будет укрепляться вплоть до времен Антихриста.
Similiter de philosophia Aristoteles enim voluit contradicere prioribus et multa renovare, qui licet sapientissimus habuit tamen repulsam, et occultationes suae sapientiae visus est usque fere ad haec tempora recepisse. Nam primus Avicenna revocavit philosophiam Aristotelis apud Arabes in lucem plenam. Vulgus enim philosophantium ipsum ignoravit. Pauci enim et modicum philosophiae Aristotelis attingerunt ante tempus Avicennae, qui diu post tempus Mahometi Imperatoris philosophatus est. Avicenna vero praecipuus Aristotelis expositor et maximus imitator multas rebellitates passus est ab aliis. Nam Averroes maior post eos et alii condemnaverunt Avicennam ultra modum; sed his temporibus gratiam sapientum obtinuit quicquid dicit Averroes, qui etiam diu neglectus fuit et repudiatus ac reprobatus a sapientibus famosis in studio, donec paulatim patuit eius sapientia satis digna, licet in aliquibus dixit minus bene. Scimus enim quod temporibus nostris Parisiis diu fuit interdictum naturali philosophiae et metaphysicae Aristotelis per Avicennae et Averrois expositores, et ob densam ignorantiam fuerunt libri eorum excommunicati, et utentes eis per tempora satis longa.
То же касается и философии. Ибо Аристотель хотел вступить в полемику со своими предшественниками и многое обновить. И хотя он был мудрейшим, но и у него были неудачи, и, как очевидно, [многие] темные места его мудрости не прояснены вплоть до настоящего времени. А Авиценна был первым, кто восстановил среди арабов философию Аристотеля во всей ее полноте. Ибо [до того] большинство философствующих его [т. е. Аристотеля] не ведала. Ведь до Авиценны, который философствовал значительно позже эпохи повелителя [сарацин] Магомета, философию Аристотеля затрагивали немногие, да и то незначительно. Но Авиценна, который был главным толкователем и последователем Аристотеля, претерпел множество нападок со стороны других. Ибо Аверроэс, наиболее значительный после него [комментатор Аристотеля], и другие критиковали Авиценну сверх всякой меры; но в сии времена он пользуется авторитетом у мудрых, что бы там ни говорил Аверроэс, которого также знаменитые в ученом мире мудрецы долго не признавали, отвергали и опровергали — до тех пор, пока позже не стало ясно, что его мудрость вполне достойна, хотя кое в чем он и не столь хорош. В самом деле, мы знаем, что в наше время в Париже имел место длительный запрет на естественную философию и метафизику Аристотеля и ее толкователей Авиценны и Аверроэса, и из-за грубого невежества их книги были запрещены, и тем, кто их читал, в течение длительного времени угрожало отлучение от Церкви [40].
Cum igitur haec ita se habent, et nos moderni approbamus viros praedictos tam philosophos quam sanctos; et scimus quod omnis additio et cumulatio sapientiae quas dederunt, sunt dignae omni favore, licet in multis aliis diminuti sint, et in pluribus superflui, et in quibusdam corrigendi, et in aliquibus explanandi, manifestum nobis est quod illi, qui per aetates singulas impediverunt documenta veritatis et utilitatis quae oblata fuerunt eis per viros praedictos, nimis erraverunt, et vitiosi plurimum fuerunt in hac parte; sed hoc fecerunt propter scientiae extollentiam et propter ignorantiam. Ergo in nobis ipsis debemus facere idem argumentum, ut cum nos respuamus et vituperemus quae ignoramus, clamemus hoc esse propter ignorantiae nostrae defensionem, et ut illa modica, quae scimus, sublimius attollamus. […]
39
Перевод Семидесяти Толковников, или Септуагинта — греческий перевод Ветхого Завета. Назван так по числу толкователей, которые, согласно преданию, осуществили данный перевод по указанию египетского царя Птолемея Филадельфа в III в. до Р.Х. Однако на самом деле окончательный текст перевода Семидесяти Толковников складывался, по всей видимости, в течение нескольких столетий, с III в. до Р.Х. по I в. после РХ.
40
Речь идет, по всей видимости, о неоднократных запретах на преподавание философии Аристотеля в Парижском университете. Первый запрет — запрет Парижского Собора 1210 г. подтвержденный в 1215 г. Затем последовал запрет 1231 г, осуществленный по прямому указанию Папы Григория IX, который распорядился также создать комиссию по «очищению» сочинений Аристотеля от сомнительных с точки зрения ортодоксии положений. Ко времени начала преподавательской деятельности Бэкона (в т. ч. в Париже) этот запрет уже не соблюдался, хотя, насколько мы можем судить, официально отменен не был.