Выбрать главу
Но так владело мужество сердцами, Что стало ясно: Он не будет взят. Пусть дни бегут, и санки с мертвецами В недобрый час по Невскому скользят.
Людское горе — кто его измерит Под бомбами, среди полночной тьмы? И многие, наверно, не поверят, Что было так, как рассказали мы.
Но Ленинград стоит, к победе кличет, И все слова бессильны и пусты, Чтобы потомкам передать величье Его непобедимой красоты.
И люди шли, чтоб за него сражаться... Тот, кто не трус, кто честен был и смел,— Уже бессмертен. Слава Ленинградцам! Честь — их девиз. Бессмертье — их удел.

1942

«Напиши мне, дорогая…»

Напиши мне, дорогая, Что-то стало не до сна. Не хочу, чтобы другая, А хочу, чтоб ты одна.
Помню: шли мы возле смерти По равнине снеговой, А вернулись — на конверте Я увидел почерк твой.
Руки только что держали Лакированный приклад, Под обстрелом не дрожали, А берут письмо — дрожат.
Я тебе писать не буду, Как в атаку шли друзья, Потому что вам оттуда Все равно понять нельзя.
Вот вернемся, как ни странно, И расскажем всё подряд. А пока — хвалиться рано, Как солдаты говорят.
Напиши, чтоб хоть минуту Ты была передо мной. Не хочу сказать кому-то, А хочу тебе одной:
Хуже смерти в нашем деле, Если вдруг придет тоска, Словно нету три недели Ни завертки табака.
Так под Колпином, в блокаде, Друг ударил по плечу: «Мох закурим?» — Бога ради, Даже вспомнить не хочу.
А метели, завывая, Заметают снежный путь... Где ты, почта полевая, Принесешь ли что-нибудь?

Декабрь 1942

Солдаты Волхова

Мы не верим, что горы на свете есть, Мы не верим, что есть холмы. Может, с Марса о них долетела весть И ее услыхали мы. Только сосны да мхи окружают нас, Да болото — куда ни глянь. Ты заврался, друг, что видал Кавказ, Вру и я, что видал Тянь-Шань.
Мы забыли, что улицы в мире есть, Городских домов этажи,— Только низкий блиндаж, где ни встать, ни сесть, Как сменился с поста — лежи. А пойдешь на пост да, не ровен час, Соскользнешь в темноте с мостков, — Значит, снова по пояс в грязи увяз — Вот у нас тротуар каков.
Мы не верим, что где-то на свете есть Шелест платья и женский смех, — Может, в книжке про то довелось прочесть, Да и вспомнилось, как на грех. В мертвом свете ракеты нам снится сон, Снится лампы домашний свет, И у края земли освещает он Все, чего уже больше нет.
Мы забыли, что отдых на свете есть, Тишина и тенистый сад, И не дятел стучит на рассвете здесь — Пулеметы во мгле стучат. А дождешься, что в полк привезут кино,— Неохота глядеть глазам, Потому что пальбы и огня давно Без кино тут хватает нам.
Но мы знаем, что мужество в мире есть, Что ведет нас оно из тьмы. И не дрогнет солдатская наша честь, Хоть о ней не болтаем мы. Не болтаем, а терпим, в грязи скользя И не веря ни в ад, ни в рай, Потому что мы Волховский фронт, друзья, Не тылы — а передний край.

1943

Строитель дороги

Он шел по болоту, не глядя назад, Он бога не звал на подмогу, Он просто работал, как русский солдат, И выстроил эту дорогу.
На запад взгляни и на север взгляни — Болото, болото, болото. Кто ночи и дни выкорчевывал пни, Тот знает, что значит работа.
Пойми, чтобы помнить всегда и везде: Как надо поверить в победу, Чтоб месяц работать по пояс в воде, Не жалуясь даже соседу!
Все вытерпи ради родимой земли, Все сделай, чтоб вовремя, ровно, Одно к одному по болоту легли Настила тяжелые бревна.
...На западе розовый тлеет закат, Поет одинокая птица. Стоит у дороги и смотрит солдат На запад, где солнце садится.