— С чего ты взяла?
— Читается между строк.
— Как это между строк?
— Да и по тону твоему тоже чувствуется.
— Тогда я расскажу тебе все как есть, лишь бы ты успокоилась, Гиза. Видишь ли, эта моя соседка, она, конечно, женщина добрая, но уж очень забитая. Ее и по имени-то никто не зовет, все Мышка да Мышка. Она оставляет мне ключ от своей комнаты, потому что сама целыми днями на работе, а шляпки мастерит только в свободное время. Так вот, в тот самый день, только я начала одеваться, как позвонила одна ее заказчица, хотела узнать, готова ли ее шляпка. Я — в соседнюю комнату, с кошкой на руках. Вижу, шляпка лежит готовая… Ну я и не утерпела, дай, думаю, примерю! Кошку я спустила на пол, буквально на минуту какую, не больше, а эта мерзавка сразу шмыг за дверь и — вниз по лестнице.
— Ты, конечно, за ней?
— А что мне еще оставалось?
— В чем была, в том и выскочила на люди?
— Да еще пришлось гоняться за ней по всему кварталу.
— Как ты могла?!
— Разве ты на моем месте поступила бы иначе?
— В целом мире нет кошки, ради которой я рискнула бы показаться на улице небрежно одетой.
— Ты ведь знаешь, что это не моя кошка, а моих соседей. Просто она ко мне очень привязана. Можешь себе представить, что было бы с соседями, пропади их обожаемая кошка, тем более что они и так ее ко мне ревнуют.
— Об этом ты мне не писала.
— О чем это я тебе не писала?
— Ты писала, что адъюнкт и его супруга на редкость деликатные и вежливые люди, и ни словом не обмолвилась о ревности.
— Ничего тут интересного нет!
— Напротив: интересно, чем вызвана их ревность.
— Они вообразили, будто бы я приманиваю их кошку.
— И чем же ты ее приманиваешь?
— Во сколько обходится каждая минута нашего разговора?
— Повторяю, это не должно тебя беспокоить.
— А я не успокоюсь, пока не узнаю, сколько будет стоить наш разговор.
— Ничего он не будет стоить.
— Этого не может быть.
— Счет за переговоры приплюсуют к расходам предприятия.
— Миши — владелец предприятия, значит, он и плати из своего кармана?
— Повторяю, счет отнесут к накладным расходам.
— Так или иначе, а платить ему!
— Миши это скорее обрадует. Чем больше счет за междугородные переговоры, тем ниже налоги на прибыль.
— Уму непостижимо!
— Так чем ты приманиваешь кошку своих соседей?
— Даю ей блюдечко молока.
— И только?
— Иногда мясцом побалую.
— По-твоему, это корректно?
— Кто виноват, что мои соседи чересчур щепетильны!
— В подобной ситуации я тоже почувствовала бы себя задетой.
— Хочешь сказать, на их месте ты бы обиделась?
— Разумеется.
— Потому что и ты такая же щепетильная.
— Впервые слышу.
— Сейчас ты впервые обижена на меня.
— С чего ты взяла?
— По всему нашему разговору чувствуется.
— Я ничем не дала понять, что обижена.
— Потому что ты не откровенна со мной.
— Ты отлично знаешь, что я всегда откровенна с тобой.
— Тебя что-то угнетает, я сразу же это почувствовала.
— Не понимаю. На что ты намекаешь?
— Я имею в виду Паулу.
— Очередные твои фантазии! Пойми ты, глупая, если у тебя появилась новая подруга, с которой тебе хорошо, я могу только радоваться за тебя.
— Я знаю, что ты за меня радуешься, и все же твоя радость чем-то омрачена.
— Заблуждаешься. Вот разве что в письме твоем было одно суждение, которое мне кажется несколько поспешным.
— Какое еще суждение?
— Ты пишешь, будто бы эта Паула оказывает на тебя точно такое же влияние, как я.
— Ты меня удивляешь, Гиза!
— Чем же именно, моя дорогая?
— В моем понимании это наивысшая похвала. Я ведь прямо так и написала, что по своей утонченной натуре и душевному благородству она напоминает мне тебя.
— А между тем эта особа — крашеная блондинка и носит светло-ореховый джерсовый костюм. По-твоему, и в этом мы с нею схожи?
— Ты ведь тоже очень следишь за своими нарядами, Гиза.
— Меня обязывает к этому положение, которое я занимаю в доме сына. Но, видишь ли, Даже самые дорогие мои парижские туалеты приличествуют моему возрасту. Что же касается волос, то я, как ты знаешь, не блондинка, а седая.
— Тебе и тут повезло, седина у тебя дивная. Хотя, признаться, я не вижу греха в том, что кто-то красит волосы.
— И ты еще пытаешься ее защищать?