Его переводы романа «Обрыв» и других книг были изданы. Мы воспользовались гонорарами, чтобы оформить его могилу. Попросили товарища Цянь Цзюньтао сделать надпись на памятнике. На могиле была установлена высеченная из мрамора раскрытая книга, а на ней слова: «Прощайте, прощайте навеки! Мое сердце нашло здесь настоящий дом». Эти слова я взял из его переводов. Я верил, что этот бедный учитель, проживший 42 года и всегда думавший о других, а не о себе, сможет обрести здесь вечный покой. Когда мы во второй раз благоустраивали его могилу, мы установили перед ней каменную вазу, и каждый год в день поминовения усопших и в день его памяти родственники ставили в вазу живые цветы. Иногда мы обнаруживали, что в вазе уже стоят цветы и кто-то еще до нашего прихода убрал могилу. Так было не один год. А однажды издали увидели силуэт женщины средних лет, но не разглядели, кто это. Спустя некоторое время вазу украли. Я собирался в третий раз заняться обустройством могилы, использовав на это, как и раньше, его гонорары, мне все хотелось получше обставить его «настоящий дом». Но время не позволило сделать этого. Вскоре началась «великая культурная революция», я был репрессирован, стал объектом борьбы. Как-то суровой зимой в «коровнике» я услышал от людей, что кладбище Хунцяо разгромили, каменные надгробия растащили, а останки разбросали по земле. Я похолодел от ужаса, оставалось надеяться только на то, что это ложные слухи, ведь тогда у меня не было ни времени, ни права разузнать получше.
Потом я наконец покинул «коровник». Я собрался было привести в порядок могилу брата, и тут мне стало известно, что кладбища Хунцяо больше не существует. Так где же мне искать его «настоящий дом»? Где мне искать прах этого доброго учителя, никогда не причинявшего никому зла? Ответа нет, а я продолжаю мучиться вопросами.
Завершено 10 августа
Перевод Т. Никитиной
108
МОЯ «КЛАДОВАЯ»
Я во второй раз прохожу курс лечения в больнице. Каждый день за час до дневного сна я перебираюсь с кровати на маленький диванчик и сижу в ожидании медсестры, которая приходит в 2 часа измерять температуру. Я сижу неподвижно, но не дремлю. Мой мозг не хочет отдыхать, он вспоминает книги, статьи, которые я когда-то читал, будто хочет удержать в себе хоть немножко прекрасного до того, как память окончательно покинет меня.
Если я не ошибаюсь, у советского писателя Эренбурга в одной из пьес есть такой эпизод: во время Отечественной войны в Ленинграде, окруженном немецкой армией, девочка делает в дневнике такую запись: «Такое-то число. Ночь. „Анна Каренина“. Нет электричества, нет свечи, весь город на режиме светомаскировки, она не имеет возможности читать, она тихо сидит в темноте и вспоминает сюжеты из прочитанных книг. Роман Толстого помогает ей пережить эту мрачную ночь».
Так и теперь, борясь с болезнью, нахожу подкрепление своим силам в самых разных произведениях. Поиски и стремления людей на их жизненному пути заставляют меня еще больше любить жизнь. Хорошие произведения зовут ввысь мои мысли; сила искусства вызывает во мне душевный подъем; судьбы литературных героев позволяют мне увидеть проблески будущего в сегодняшней жизни. Люди влюбляются, радуются, страдают, выбиваются из сил… Простые человеческие существа, обычная жизнь, искренние чувства, высокие нравственные качества пробуждают во мне любовь, сопереживание. И хотя я отгорожен от мира стенами палаты, душа моя вместе с героями книг может странствовать по всему свету, жить их жизнью. И хотя из-за болезни у меня нет сил читать что-то новое, имеющихся запасов духовных богатств мне вполне хватит на остаток жизни. До самой смерти людям нужны свет и тепло.
Часто говорят: «Писатели — инженеры человеческих душ». У меня глубокое убеждение, что моя душа создана литературными произведениями. Конечно, не какими-то отдельными, а многими, самого разного содержания, к тому же я их не «без разбора усваивал», а только «по потребностям». Недавно, сидя на диване, я вспоминал роман Диккенса «Повесть о двух городах».
Последний раз я читал его в феврале 1927 года на борту французского почтового судна «Анже». На второй день плаванья поутру судно встало на стоянку в Марселе, но я не выпустил книгу из рук и читал до глубокой ночи. И хотя я расхожусь с автором романа во взглядах на Великую французскую революцию 1789 года, и хотя в реальной жизни не бывает таких людей, как главный герой романа — непризнанный гений Картон, на протяжении многих десятков лет в моем сознании неизменно «присутствует» этот англичанин, отдавший свою жизнь за счастье других людей и спокойно взошедший на помост гильотины. Я не могу забыть его, как не забыл бы никогда близкого друга. Он является для меня одним из моих многочисленных учителей, он служит примером, учит меня понимать, как человек может сделать свою судьбу бессмертной. Когда я сталкиваюсь со злом, его образ придает мне стойкости.