в углу, в немыслимой пыли,
не знающий лампады.
Хотя чего уж тут юлить?
Кому всё это надо?
Я не пророк. Какой мне прок
в бредовом откровеньи?
Я твёрдо вызубрил урок,
но это не спасенье.
Я сам уехал на Восток,
в Гоморру из Содома,
но даже этого не смог,
грустил — а как там дома?
Хотя чего уж тут грустить,
а всё-таки несладко.
И надо ждать. И надо жить.
И, значит, всё в порядке.
2.
Я видел – всё меняется, течёт.
Весенним льдом сносило переправы.
Я всё гадал – С чего начать отсчёт?
Вертелся и налево и направо.
Цель превращалась в средство, и оно
уже не находило новой цели,
но в этот миг мне было всё равно.
Я погибал в течение недели:
с живой смешалась мёртвая вода,
Весы сломались, Раки расползались,
Стрельцов казнили…
Знаки распадались
на составные части.
Навсегда.
Горчит вода.
Кончаются отсрочки.
В двухкомнатной бетонной одиночке
в дверной глазок лишь лестница видна.
Немногим больше видно из окна –
парит балкон – пустая птичья клетка.
Пусть форточка разбухла словно ветка,
Беременная будущей листвой,
но небо у меня над головой
не предвещает скорой перемены.
И в комнатах колотится о стены
мой взгляд, мой выдох,
голос мой…
3.
Видно и мне суждено потерять
имя, отечество, росчерк фамильный.
Видно и мне не дано выбирать
между судьбой и тюрьмой пересыльной.
Как-то вам дышится в этой стране?
Так широка, – даже эха не слышу.
Кто там царапнул ногтём по стене?
Как ты, безумец, забрался на крышу?
Эй, осторожней, - смотри, не свались.
Ты же кричал о спасительной цели.
Вот она церковь – слезай и молись.
Вот он покойник – ещё не отпели.
Думаешь - просто берут на испуг?
Где ж они – римско-советские греки?
Слишком непрочен спасительный круг,
красным свинцом наливаются веки.
Птичье круженье, как росчерк судьбы,
к горлу подступит голодная рвота,
но, отогревшись у ржавой трубы
вновь разрешаешь проблему полёта.
Только не проще ли всё позабыть,
если и злость убывает куда-то?
Этому городу некуда плыть.
Эта планета не так уж поката.
Кто мне подскажет, чего я искал?
Выхода? Счастья? Покоя? Излёта?
Всё что копилось, – уже растерял, -
слишком заносит на всех поворотах.
Что за империя, что за страна?
Что за размер не уводит от смысла?..
В силу вступают огромные числа –
кружат и кружат.
И цель не ясна.
4.
Стеченье суетных недель
И, как итог, - за всё в ответе
стихи – не средство и не цель,
но способ жить на этом свете,
во тьме, в ночи, когда строка
уже тускнеет на изломе
и страшен вид черновика,
и надоело в “мёртвом доме”
гадать кто прав, кто виноват.
Глупее не было вопроса.
Неужто вывезет талант,
Когда положишь под колёса?
Ведь можно всё переиграть…
Но мне судьбу не выбирать –
уж чем богата, тем и рада.
Какой тут выбор?
Что за бред?
Его и не было,
и нет,
и быть не может
И не надо.