По улицам слоняется народ.
Забор упал,
и некому поправить –
хозяин то ли умер, то ли пьёт.
Мир переполнен тягостным покоем…
Оно знакомо каждому из нас –
затишье перед бурей или боем,
растянутое в сотни тысяч раз.
Вниз по реке стекает сизый дым,
соседи топят баню…
День проходит,
и ничего вокруг не происходит,
и не произойдёт.
И Бог бы с ним!
Н.Дьяковой
* * *
Этим плоским наброскам с натуры
Не хватает движения вглубь,
угловатой шершавой фактуры.
Пастернаковских выпуклых губ,
жёсткой жизни прямой и упрямой,
чтоб в избытке своём красота
распирала нелепую раму
и сочилась на срезе холста,
как сиреневый куст у Ван-Гога,
где безумствует каждый мазок.
Впрочем,
это даётся от Бога.
Где ж ваш Бог?
* * *
Последнее время я думаю, что оно
и вправду станет последним, взглянув в окно
на толпы машин возле платной автостоянки
я почему-то прикидываю, – а как
гусеница подомнёт вон тот “Кадиллак”,
если завтра здесь на постой припаркуют танки.
Эсхатология. Пусть не наука, но
я изучаю её, глядя в окно.
Если ж включить под вечер, забавы для
видеоговорящий ящик, коснувшись пульта,
чтоб наблюдать, не включая звука, лицо враля,
или утром (на том же канале) служителя культа,
вглядываясь в артикуляцию, и,
не силясь запомнить эти хитрые рожи,
я повторяю тихо – Господи, посмотри, -
Как они все похожи!
* * *
Поймите, моя милая –
без Вас
я как без Лотарингии
Эльзас,
Париж без Лувра,
Лувр без Рафаэля,
Порт без Артура,
без году неделя.
Я каждый миг,
что прожит с Вами розно,
считать привык
мгновеньем несерьёзным.
Без Вас грущу.
А Вы-то как живёте?
Вот я ищу
забвение в работе,
тружусь на трёх
местах одновременно.
Ещё не сдох,
но сдохну непременно.
Целую в локон,
в перси и ланиты.
Я - Ваш Набоков,
Вы – моя Лолита.
Без ласки я
живу подобно тени.
Вы – Саския.
Я – Рембрандта колени.
Вы – устье, я – корабль,
в него входящий.
Пусть маленький,
но всё же настоящий.
* * *
Наконец-то добрёл до ночлега.