— Ну, пей, пей, — улыбнулся Скуйбеда. — Не узнал, что ль, меня?
— Узнал, — слабо ответил Сергей Петрович.
— Что же это ты так распаялся? — Скуйбеда присел на край кровати и обнял Сергея Петровича легонько и ласково. — А наш цехком надумал сегодня записать тебя в прогульщики. Пришел согласовать ко мне. Я прекратил это. Думаю, не может быть, чтобы наш кадровик Сергей Петрович Дымов стал прогульщиком. Сейчас вот прямо с работы и к тебе. Доктор был?
— Нет.
— В больницу тебя надо отвезти.
— Не хочу в больницу.
— Как же так не хочешь? Ты — вон какой рыхлый.
— Какой есть, — обиделся Сергей Петрович.
— Ну ладно, лежи дома. А доктора я к тебе пришлю.
— Доктора можно, — согласился Сергей Петрович.
— А есть кто-нибудь, чтобы присматривал за тобой?
— Родных у меня нет, а знакомые… — Сергей Петрович запнулся и испытующе посмотрел на парторга. Лицо парторга улыбалось приветливо и располагающе. — …есть у меня знакомые… Паша Щербинина.
— Где она живет?
— На нашем переулке. Тридцать седьмой номер.
— Ну, вот что, — Скуйбеда поднялся с кровати, — поговорить с тобой мы еще успеем. Сейчас я за доктором схожу и Паше сообщу. А ты лежи смирно.
Скуйбеда помог Сергею Петровичу поудобнее лечь, укрыл его одеялом, придвинул к кровати стул и поставил на стул чайник и кружку.
Разговор сильно утомил Сергея Петровича. Он сейчас же, как только ушел Скуйбеда, заснул. Сквозь сон он услышал, как в комнату вошли люди и зашептались. Потом кто-то снял со стула чайник и кружку и сказал приятным, рокочущим баском:
— Спит. Но мы все-таки посмотрим его, — и осторожно приоткрыл одеяло.
«Доктор», — догадался Сергей Петрович.
Больше он ничего не слышал, но почувствовал, что подмышкой у него защекотали чем-то холодным и приятным.
Позднее Сергей Петрович, как сквозь сон, улавливал отдельные слова. Открывая на секунду глаза, он всегда видел кого-нибудь в своей комнате. Кто это был — он разобрать на мог. Слышал, как над ним кто-то склонялся, поворачивал его с боку на бок, что-то горячее и покалывающее прикладывали к его лопаткам… А однажды, когда его перевернули на спину и поправили подушку, он почти над самым ухом услышал тихий голос парторга:
— Будто полегчало?.. А вчерашнюю ночь я здорово напугался.
Сергей Петрович открыл воспаленные глаза. В комнате были, кроме парторга, Скороходов, Паша и еще кто-то незнакомый. Они стояли у стола и заговорщически шептались.
— Сегодня седьмой день, — говорил незнакомый рокочущим баском. — Бояться, конечно, нечего… Крепкий он старик.
— Да он не такой уже и старик, — громко и, как показалось Сергею Петровичу, с обидой в голосе сказала Паша.
«Молодец», — подумал он о ней.
— После озеленения я приглашал его составить компанию, — услышал Сергей Петрович голос Скороходова. — Если бы тогда зашел ко мне, глядишь, ничего бы и не случилось.
— Водка не помогает, а вредит, — отозвался рокочущий басок.
— Нет, доктор, этого не говорите: водка при такой неустойке — первое дело.
— Чепуху ты мелешь, — вмешался в разговор Скуйбеда.
— Может, и чепуху, — нисколько не обиделся Скороходов, — да вот помогало…
— Тише… Чего вы шумите?! — сердито зашептал доктор.
На пятнадцатый день болезни Сергей Петрович сам, без посторонней помощи поднялся с постели и попросил, чтобы его посадили на стул у окна.
В комнате были Скуйбеда, Скороходов и Паша.
За окном стоял яркий солнечный день.
Кривой переулок показался Сергею Петровичу таким просторным и широким, будто бы дома за время его болезни далеко отодвинулись. На земле, взрыхленной пятнадцать дней назад, зеленела молодая, веселая трава.
Сергею Петровичу захотелось есть.
Скуйбеда и Скороходов помогли ему сесть за стол. Паша придвинула тарелку с манной кашей. Сергей Петрович посмотрел на кашу брезгливо и спросил:
— А борща нету?
— Может быть, тебе дать и рюмочку, и малосольный огурец? — засмеялся Скороходов. — День выходной — не грешно и выпить.
— Рюмочки не надо, — улыбнулся Сергей Петрович, — а борща я поел бы.
— Доктор тебе ничего такого не велел.
Паша вложила ему в руку ложку и ласково попросила:
— Ешь, Сережа.
На Паше была темноголубая блузка с пышным белым бантом, та самая, в которой она ходила с Сергеем Петровичем в театр. Лицо у Паши было усталое, но счастливое. Весь отпуск она просидела в комнате Сергея Петровича, уходя домой только поздно ночью, когда ее сменяли Скороходов или Скуйбеда. В больницу Сергея Петровича не отвезли: Паша упросила доктора оставить больного дома. Сергей Петрович поел каши, и Паша подала ему полотенце, помогла вытереть губы.