— Как там у нас в кузнице? — спросил он у парторга, сидевшего с газетой в руках.
— В кузнице? — оторвался он от газеты. — В кузнице Сергей Петрович, хорошо. Только вот за тобой она соскучилась…
Парторг стал припоминать самое интересное, что можно было бы сообщить Дымову о кузнице, но пришел доктор и помешал.
— Браво! — обрадованно сказал он, увидев Сергея Петровича сидящим за столом. — Как говорится, воскрес из мертвых! Благодарите своих товарищей за заботы!
Он подошел к Сергею Петровичу, взял его за руку, попробовал пульс и удовлетворенно кивнул:
— Молодец!
Подошли к столу — Паша, Скороходов, парторг. Парторг легонько тронул Сергея Петровича за плечо и тоже, как доктор, сказал весело:
— Молодец!
Сергей Петрович увидел, что у всех товарищей на лицах написано желание сделать ему что-нибудь особенно приятное, глаза их смотрят на него нежно. И эти товарищи такие родные, что о чем ни попроси их Сергей Петрович, они все для него сделают.
— Крепок!.. Очень крепок!.. — расхваливал доктор Сергея Петровича, подняв ему рубаху и выстукивая грудь. — Такую болезнь перенести — это не шутка.
— А может, Сергей Петрович, на пенсию хочешь? — спросил парторг и опять легонько тронул его за плечо.
— Разве я уже не нужен заводу? — обиделся Сергей Петрович, хотя и понял, что обидеть его парторг не хотел.
— Нужен, Сергей Петрович. Очень нужен! Но я вот на десять лет моложе тебя, и то иной раз устаю. Я думаю, может, ты уже стал сдавать маленько?
Сергей Петрович Дымов выпрямился на стуле, обвел глазами, влажными от счастливых слез, доктора, Пашу, Скороходова, парторга и голосом еще слабым, но, возвещающим, что сила и здоровье к нему вернутся, сказал:
— Если мне руки посмолить, так я самого чорта удержать смогу!
1935 г.
Желание Андронова
Городок наш, по совести оказать, небольшой, а желания у жителей очень большие и порой неожиданные и на редкость смелые.
Еще в тысяча девятьсот двадцать четвертом году в центре нашего городка, на главной площади, был открыт театр, а при паровозоремонтном депо — клуб.
Во время перевыборов Совета на собраниях составлялись огромные наказы, в которых избиратели требовали — мостовые, общегородскую столовую, баню, прачечную, автобусы, постройки специально для рожениц нового корпуса при больнице…
Особенно жарко говорили на собраниях о следующем пункте:
— Провести электричество на окраину.
Этот пункт ни в одном кусте не забыли записать в наказ.
Но когда прежний председатель Горсовета Аким Спиридонович Иноземцев приступил к исполнению своих обязанностей, он сказал об этом пункте:
— Что значит провести электричество на окраину? У нас весь город состоит из окраин. Неконкретный пункт!
Впоследствии для председателя оказались многие пункты неконкретными. Ох, и досталось же Иноземцеву, когда подошли перевыборы!
Докладывал он о проделанной работе у железнодорожников. Сначала Иноземцев долго разворачивал предпосылки, говорил о международном положении, потом перешел к нашему прошлому. Только Иноземцев сказал — «сделали мы, конечно, мало, еще много — недостает нашему городу, но я вам напомню кое-что из прошлого»… и тут случилось то, чего он не ожидал.
Токарь Андронов, сидевший в первом ряду, поднялся со стула и сказал сердито и громко:
— Мы знаем не хуже тебя наше прошлое! Рассказывай, что ты сделал?..
Вслед за Андроновым зашумели и в других рядах:
— Расскажи, что сделал?
— Почему не провели электричества на окраину?
— Негде помыться как следует…
Весь доклад Иноземцева прерывался насмешливыми репликами.
Железнодорожники работу Горсовета признали плохой, а Иноземцева — не способным быть на посту председателя. Возмущенный Иноземцев сейчас же после собрания побежал жаловаться секретарю горкома. Секретарь выслушал возбужденный рассказ Иноземцева очень холодно.
— Так говоришь, у железнодорожников кто-то против тебя организовал склоку?
— Определенно, — вздохнул Иноземцев.
— Никакой склоки нет! — сурово посмотрел на него секретарь. — Давно надо было тебя снять…
Сейчас у нас председателем Горсовета Степан Афанасьевич Климов, бывший заведующий райздравом. Очень толковый и энергичный — почти все пожелания избирателей претворяет в жизнь. Но перед желанием токаря Андронова и энергичный Степан Афанасьевич стал в тупик.