Охотник подошел:
— Пудов пятнадцать мяса!
Вот бык! — Он рассмеялся.—
Однако хорошо!
Он сел и закурил…
. . . . . . . . . . .
Для нас погибель зверя —
Начальная потеря,
Начало всех мерил.
— Скажи мне, мастер Вит!
Как при таком мериле
Плечо святой Марии
Кого-то заслонит!
Нам с Витом не спалось.
И мы лесною тропкой
Пошли. И тенью робкой
Плыл перед нами лось.
Лось-куст и лось-туман,
Лось-дерево, лось-темень,
Лось-зверь, и лось-растенье,
И лось-самообман…
Так шли мы — я и мастер,—
Пока не рассвело.
И дивное несчастье
Нас медленно вело…
Вверху подобьем знака
Ветвился лосий рог…
Как далеко, однако,
Преславный городок!..
Прощание
Я своего стиха
Оставил стиль спартанский.
— Ха-ха, ха-ха, ха-ха! —
Сказал бы Л. Итанский,
Который был готов
Пойти со мной и с Витом,
Но был заеден бытом
И значит — не готов.
Готов кроме него
Был некий Пересветов,
Но множество советов
Замучили его.
Кого б еще сманить?
Петра или Бориса?
Володю, может быть?
Но с ним мы разошлися.
Так в мой понурый бег
Я взял кота и Ствоша.
Как хорошо, что все же
Не близок Нюренберг!
Один, Леон Тоом,
Пошел бы ты со мною
Дорогою дневною
Или ночным путем.
Ты, сокрушитель стен,
Ниспровергатель окон,
Прозревший острым оком
Убожество систем!
Как шли бы мы с тобой,
То веселы, то пьяны!
И нам наперебой
Гремели б барабаны!
Всем девушкам с тобой
Дарили б мы конфеты.
Играли б нам гобой,
И флейты, и кларнеты!
И чьи-нибудь невесты
Порой сбегали б к нам.
Играли б нам челесты,
И бубны, и тимпан,
Взлетал бы фейерверк,
Стреляли бы мортиры!
Так шли б мы в Нюренберг,
Веселые сатиры!..
Прощай, мой добрый друг!
Прощай, беспечный гений!
Из всех твоих умений
Остался дар разлук.
Прощай, мой милый друг!
Прощай, свободный гений!
Отвергший из наук
Науку возвращений!
Прощай, мой вечный друг!
Прощай, мой слабый гений!
Как суть твоих учений
Осуществилась вдруг!
Прощай! Ты был во всем
Иной, не нашей мерки…
Быть может, в Нюренберге
Мы встретимся потом.
Балаган
— Да, он один убит,—
Сказал мне мастер Вит,—
А вы еще живете
По собственной охоте.
Здесь только скукота
И люди с рыбьей кровью,
Пойдем в средневековье,
Возьмем с собой кота!
— Ах, разве можно вспять
Куда-то возвратиться?
Давай-ка лучше спать
И видеть то, что снится.
Давай-ка бредить вслух!..
— Ну что ж, вернемся, друг,
Туда, где и поныне
Царит вселенский дух
Трактира и латыни,
Где, шляясь по торгам,
Увидим мы, коллега,
Под небом — балаган,
Над балаганом — небо…
— Пьянчуги, торгаши! —
Я подхватил в восторге.
А ну, вольней дыши
На этом шумном торге,
Где толпы горожан
И теснота ковчега.
Под небом — балаган.
Над балаганом — небо.
Вит Ствош был весел вновь
И вновь в своей тарелке.
— Как горячат нам кровь
Лукавые паненки!
— Как раздражает нюх
Благоуханье пира!
— Виват! Вселенский дух
Латыни и трактира!..
— Гляди, а там правеж:
Попал в беду пройдоха!..—
Я говорю: — Ну что ж,
Эпоха как эпоха.