— Мне все равно! — говорил я, чуть не плача от горя.
Я знал, что не физической силой, а как-то совсем иначе должен добиться признания у этих мальчиков. Успеха я достиг лишь в последнем учебном году, и притом опять-таки совсем особым способом.
Мои сверстники в ту пору зачитывались историями об убийствах и приключениях с такими примерно заглавиями: «Двойное убийство на сцене» или «Семь преступлений таинственного мистера Икса». Эти книжонки продавались за несколько раппенов во всех киосках. Дома в надежном тайнике у меня все еще хранилась небольшая сумма: я заработал ее когда-то разноской обуви и никогда к ней не прикасался. Сам я не читал этого печатного хлама, но, когда заметил, с какой жадностью его поглощали мои товарищи, мне пришла в голову хорошая мысль: устроить в школе своего рода библиотеку из этих книжек. Я купил на несколько франков с десяток подобных книжонок, обдуманно выбирая такие, где жуткие заголовки еще подчеркивались соответствующими картинками на обложках. Эти книжки я за пять раппенов давал читать своим одноклассникам, и вскоре все они стали моими абонентами. На каждого я открыл особый счет и аккуратно записывал, когда он получил тот или иной томик, когда должен был вернуть и сколько мне следует с него. Я давал книжки и в кредит, если это казалось мне выгодным. Иногда я даже искушал кого-нибудь из ребят, протягивая книжку со словами:
— Возьми же! Заплатишь, когда у тебя будут деньги!
На этом деле я отлично зарабатывал, мог покупать новые книги, и вскоре половина класса была у меня в долгу. Оба мои врага тоже попали в число должников. Само собой разумеется, что все издевательства надо мной немедленно прекратились. Напротив, теперь каждый хотел быть моим другом, и мой авторитет в классе рос день ото дня. Но я не забыл прежних оскорблений и если не благоволил к кому-нибудь, то, не стесняясь, давал это почувствовать. Когда я приносил новую партию книжек и раскладывал их перед жадными глазами товарищей, каждый, конечно, хотел что-нибудь получить. Они кричали наперебой:
— Послушай, можно взять?
— Пожалуйста, дай мне вот эту, ты ведь знаешь, что я никогда к тебе не приставал!
— Я очень хочу вон ту. Дай мне, я заплачу через неделю.
И я давал и отказывал, кому хотел.
Особенно почувствовали теперь мою власть те двое, которые раньше так меня мучили. Я выдумывал все новые способы, чтобы их унизить. Я упорно отказывал им как раз в тех книжках, которые им больше всего хотелось прочесть, грозил им перед всем классом, что пойду к их родителям, если они завтра же не отдадут мне долга, а раз даже сказал одному из них:
— Я дам тебе книжку, если ты трижды обежишь школьную площадку.
На улице в три ручья лил дождь. Но бедный малый был уже настолько отравлен этим духовным ядом, что безропотно приступил к делу. Круг был велик! Мы все следили за пробегом из-под навеса школьного здания. Как я уже, кажется, говорил, это был бледный, избалованный мальчик, и после первого же круга он едва проковылял мимо нас.
— Скорей, а то ничего не получишь! — крикнул я.
И, подобно тому, как усталая кляча, огретая кнутом возчика, вскидывает голову и чуть-чуть пробегает рысью, парень выпрямился и протрусил, как мог, оставшиеся круги.
Когда наконец он, насквозь промокший, подошел ко мне, едва переводя дух, я предложил ему выбрать книжку, а потом тут же разорвал ее на мелкие клочки и протянул ему обрывки.
— Вот тебе твоя книга! — сказал я и расхохотался.
В угоду мне засмеялись и другие.
Но самую лучшую шутку я сыграл с ними обоими на экзамене по французскому языку, когда они опять начали спрашивать меня:
— Послушай, что это за слово? Как его перевести?
Я написал им сплошную чепуху, и работы у них вышли такие плохие, что им велели отнести их домой и дать на подпись родителям. Тогда оба накинулись на меня, желая отомстить, но я без долгих разговоров повалил одного из них на землю.
С тех пор я часто давал почувствовать одноклассникам мою физическую силу. Стоило кому-нибудь не уплатить мне точно в срок, я говорил:
— Если завтра не принесешь денег, я тебя проучу!
Это всегда помогало. Так или иначе они раздобывали дома деньги, что, без сомнения, часто давалось им нелегко.
К тому времени, когда я окончил школу, у меня была уже приличная сумма и я приобрел если не любовь, то по крайней мере уважение товарищей, а ведь только это и имеет цену в жизни. Я узнал могущество денег и научился им пользоваться.
Как в школе, так и в дальнейшей жизни я был сам своим наставником, ибо все, чему нас учили, если не считать грамоты, письма и счета, мало помогало мне продвигаться вперед.