— Она стала бы жемчужиной нашего местного музея, — сказал он в заключение.
— Пятьдесят тысяч, — произнес господин Магаль.
— Так много община не может выделить, — ответил председатель.
Директор гостиницы приказал принести еще несколько бутылок. Далеко за полночь Магаль бросился на шею аптекарю и срывающимся голосом стал говорить, что готов уступить музею скрипку за двадцать тысяч. Правда, лишь при условии, что в течение двух месяцев сможет выкупить ее обратно, и притом за ту же самую цену.
На следующий день он сам отнес скрипку в музей. Ему разрешили посмотреть, как к ней прикрепили табличку и поместили в витрину под стекло. Он получил деньги, вернулся в гостиницу, оплатил счет и с первым же поездом покинул местечко.
Друзья проводили его на вокзал, помахали на прощание руками, смеялись, говорили:
— Такова жизнь.
Вчера истек двухмесячный срок. А Магаль так и не объявился. Но это уж его дело. Во всяком случае, Гумбольц теперь окончательно перешел в собственность местного музея.
Повезло, ничего не скажешь.
Перевод М. Сеферьянца
После сеанса
Когда человек в белой шляпе вошел в салун[25], все голоса смолкли, и присутствовавшие как один повернулись к нему. Человек в белой шляпе бросил на стойку деньги, бармен быстро наполнил стакан. Рука бармена, показанная на экране крупным планом, подрагивала. Человек в белой шляпе залпом выпил стакан.
— Кто? — процедил он сквозь зубы. Это прозвучало так, словно спрашивал не он, а кто-то другой. Он повернулся, положил на стойку локти, охватил цепким взглядом сидящих за столиками и произнес еще раз:
— Кто?
Под взглядом его голубых глаз, почти неестественно голубых — хотя остальные цвета на экране были переданы безупречно, — люди в салуне стали чувствовать себя неуверенно. Заикаясь они начали уверять, что все это дело рук Кули: он убил фермера и он же похитил его дочь-блондинку.
Узнав все, человек в белой шляпе покинул салун. Он шел спокойно, но люди за столиками на экране и зрители в зале понимали, что это спокойствие чревато смертью. Он проверил подпруги и галопом ускакал из деревни. Путь его лежал к отвесным скалам. Туда, где приканчивают злодеев. Такой же конец был уготован и Кули. Это знали и зрители, это знал, похоже, и человек в белой шляпе. Он загородил Кули дорогу, дал ему возможность выстрелить первым, а затем бросился за выступ скалы. Кули еще успел извиниться перед пленницей за свое гнусное злодеяние, сославшись при этом на тяжелое детство: мать убили индейцы, отец с горя запил, и потому ему, Кули, все равно где умереть, здесь или в другом месте, — ведь его жизнь не нужна никому. И лишь после этого его настигла пуля человека в белой шляпе. Он поднял в седло красавицу блондинку и поскакал обратно в деревню, где за это время возле салуна уже собралась толпа. Никто не знал, о чем думал человек в белой шляпе. Но когда девушка, спрыгнув с лошади, бросилась в объятия молодого фермера, его взгляд устремился куда-то в даль. Охваченные радостью, люди уже не обращали на него внимания. Он повернул коня и поскакал прочь из деревни.
В зале зажгли свет, зрители стали подниматься со своих мест, а он все еще видел перед собой взгляд человека в белой шляпе, бросившего поводья на шею коня, уносившего его в одиночество. Он не думал о жене, которая шла за ним следом. И лишь в коридоре, когда она сказала, что оставила в зале зонт, вспомнил о ее существовании.
Он подождал, пока опустел зал, и возвратился за зонтом. Она приняла его с улыбкой благодарности. С неподвижным лицом он прошел мимо нее к лестнице, подтянул брюки, вынул из кармана пачку сигарет, встряхнул ее, вытащил губами сигарету, чиркнул зажигалкой и понял, что жена находится где-то сзади, что она смотрит ему в спину. Выйдя на улицу, он остановился. Она догнала его, сказала:
— А дождь кончился, — и взяла его под руку.
Он отстранился. Она съежилась, почувствовав за собой неясную вину. Но, полная решимости спасти остаток вечера и ночь, пошла рядом с ним. Через какое-то время она спросила:
— Тебе понравился фильм?
Он отлично знал, что она не любит такие картины и что ей все равно, понравился ему фильм или нет. Просто ей хотелось с ним говорить. Очень хотелось.
Он выплюнул сигарету, сказал:
— Мы можем еще выпить пива.
— Пиво есть у нас в холодильнике, — сказала она. — Пойдем, дома уютнее.