— Сейчас я не хочу домой, — сказал он.
Она опустила голову и снова молча пошла рядом. Он сказал:
— Краски хорошие. Да и снято неплохо.
— Я тоже подумала об этом, — с готовностью отозвалась она. — Если тебе еще хочется пива, то давай выпьем, но где?
Он почему-то вспомнил свою бухгалтерию. Шорфа, сидящего за конторкой, и маленького Шнеккенбергера, рассказывающего скучные анекдоты. Они оба были старше его. В десятичасовой перерыв он ходил за бутербродами, иногда Шорф просил его купить еще пачку «Кэмела».
Человек в белой шляпе. Человек в белой шляпе.
Она снова взяла его под руку. На этот раз он не противился. Он сказал:
— Это психологический фильм. Большинство этого совсем не поняло.
— Ну конечно же, — ответила она, пытаясь идти с ним в ногу.
— Кули сделался преступником, потому что у него было тяжелое детство.
— Правильно, — сказала она. — Когда он ускакал, я тоже подумала об этом.
— Я сразу чувствую психологический фильм, — сказал он.
— Да, конечно.
Она подвела его к освещенной витрине магазина.
— Иногда люди считают, что если в фильме мало действия, то он скучный. Но ведь здесь все дело во внутреннем воздействии.
— Да, ты прав, — отозвалась она. — Тебе нравится это пальто?
— Какое?
— Коричневое. С меховым воротником. Правда, оно бы мне подошло?
— Не знаю, — сказал он. — Ведь и шериф побоялся сказать. Это так типично.
— Для меня оно, пожалуй, немного темновато.
— Темновато, — повторил он. — Вот здесь мы можем выпить пива.
Они зашли в кафе, он заказал пиво. Она сказала, что не знает, что взять, и улыбнулась официантке. Может, апельсиновый сок.
Он сказал:
— Возьми тоже пива.
И она быстро повторила:
— Да, и мне пива.
Продолжая улыбаться, она через стол протянула ему руки. Несколько секунд он не замечал их, и они лежали на красной скатерти стола. Потом он положил на них свои. Он проделал это серьезно и спокойно. Она спросила:
— А она тебе понравилась?
— Кто?
— Ну та, в фильме.
— А, в фильме, — сказал он, погладил рукой бокал и выпил.
— Она стройнее меня, — сказала она. — Некрасивая, по стройная. Стройнее, чем я.
— А, — сказал он, — ох уж эти актрисы.
— А ведь и во мне тоже пятьдесят шесть кило, — сказала она, сжав его руки. — Пойдем домой?
«Нет, лучше не сегодня», — подумал он и ответил:
— Я хочу еще пива.
Она выпустила его руки. На ее лице он увидел разочарование. Он больше не думал о человеке в белой шляпе и почему-то снова вспомнил Шорфа. Человеку за пятьдесят, и что в таком возрасте ждать от жизни?
— Не буду пить больше, — сказал он, подозвал официантку и расплатился.
На улице она снова взяла его под руку. Он сжал ее руку, она сказала:
— Про пальто это я только так говорила. Оно мне совсем и не нужно. Главное, чтобы человек был счастлив. Правда ведь?
— Конечно правда, — ответил он.
У тротуара он увидел свою машину, стал искать ключи и подумал: «Пятьдесят шесть кило, и как это ей только удается. А ведь она ничего. Вполне ничего». О человеке в белой шляпе он больше не вспоминал.
Перевод М. Сеферьянца
Вязкая тина
Вечером 16 июня 1939 года Антон Берман, промышлявший железным ломом, тащил по Житному мосту свою тележку. День оказался удачным, в нагруженной тележке громоздились сковородки, коньки, велосипедные ободья, кухонная плита, корпус швейной машинки и поверх всего — главная сегодняшняя находка: вполне еще годная пишущая машинка. Тележка была тяжелая, и радостный Берман осторожно катил ее по тряскому булыжнику. О чем он давно мечтал, так это о пишущей машинке, чтобы сочинять ради приработка заметки в газеты для «Читательской почты».
Из-за тряски веревка, которой был перехвачен груз, ослабла, и на середине моста пишущая машинка сползла вправо и упала через перила в воду. Когда Берман посмотрел вниз, она маняще поблескивала на дне реки, и он решил спасти ее — во что бы то ни стало. Он отвез тележку домой, в лачугу на краю города; все имущество Бермана, не считая кучи железного хлама, состояло из топчана, зеркала и электрической плитки; он нашел мясной крюк, прикрутил к нему длинную проволоку, после чего, в самом начале восьмого — было еще светло, — вернулся на мост и, спустив крюк в воду, попытался подцепить им машинку.
Это было не так-то просто. Собрались люди, стали давать советы. Вскоре подошел полицейский, он спросил Бермана, известно ли ему, что ловля рыбы с моста запрещена. Берман, не оборачиваясь, ответил, что он и не ловит рыбу, тогда полицейский сказал: «Ну и нахальство! Вам придется пройти со мной». И, схватив Бермана за плечо, повел его в участок.