С безграничной верой о победу, с бесстрашием встречают эти люди трудные испытания Великой Отечественной войны народа. Стоит посмотреть на них — этих ясноглазых, упрямых, смелых, находчивых людей, чтобы понять — на земле и в воздухе такие парни не подведут.
8 VII 1941
Пленные
Они составляют часть фронтового ландшафта — люди в серой форме, в подкованных гвоздями ботинках, иногда растерянные и испуганные, иногда хмурые и ожесточенные. Пленные солдаты фашистской армии… Они попадают к нам при различных обстоятельствах — в бою, в разведке, большими группами и в одиночку. Их можно встретить на всех участках фронта. Белые петлицы пехотинцев, красные канты германской артиллерии, танкисты с розовыми нашивками и лимонно-желтые связистов — представлены все цвета радуги. За последнюю неделю мы часто встречали их: под конвоем и в штабных палатках, на дорогах и десять минут спустя после захвата. Что это за люди? Как ведут себя в плену фашистские вояки? О чем они думают и о чем они говорят?
На низкой деревянной скамье перед нами сидит Экхард Андерс, обер-ефрейтор, «член партии национал-социалистов».
— Курить можно?
Ему дают папиросу.
— О, русские папиросы — это вещь, — говорит он небрежно. — Русские любят крепкий табак, потому что у них холодно.
Он получил неполное среднее образование и обо всем берется судить с самоуверенным невежеством недоучки. Он — участник нескольких походов, его моральный багаж убог. «Мы, немцы, наведем крепкий порядок, как сказал доктор Лей», — говорит он. Вот как он высказывается о разных народах: «Французы — это бабы, сербы — это не народ. Вообще славяне — это «склавяне», что значит рабы».
Он с тупой ненавистью относится ко всем народам. Его любовь к немецкому народу также мнимая. «Что такое крестьянин? — философствует обер-ефрейтор. — Крестьянин — это ненасытное брюхо; больше ничего. Рабочие… ну, — это длинный разговор — вы рассердитесь».
Экхард Андерс — один из «настоящих наци» — с идеологией взломщика и проститутки. Они считают себя носителями фашистской теории. Это натренированные практики гитлеровского разбоя. Обычно при опросе они держатся нагло и трусовато, у многих — истерическая нервность во взгляде.
Перед нами на разостланной на земле шинели лежит груда бумаг, отобранных сегодня утром у фашистского офицера, три недели назад переброшенного с Балканского фронта на советскую границу. Билет члена партии национал-социалистов, «расовый паспорт» на восемь поколений предков, засвидетельствованный печатями (48 страниц, «только для людей немецкой крови, помесям и чужеродным пользоваться этим паспортом воспрещено». Издание НСДАП, Мюнхен). Блокнот — список женщин, которых офицер посещал в Катовицах, в Брюсселе, в Темешваре, в Бухаресте, в Пловдиве… Правила санации с рецептами — протаргол с глицерином и марганцовка; наконец, пачка расписок для изъятия продовольствия у населения, заблаговременно отпечатанных на русском языке соответствующей службой штаба. Вот их текст (сохраняем его «истинно русскую орфографию»):
«Росписка эта недействительно без польного обозначения полевого почтового номера. Мною (проставить имя) принято у крестьянина (имя) — хлеба (цифра) — килограмм, коров (цифра) — штук, сала (цифра) — килограмм. Оплачено будет после войны. Неповиновение будет строжайше наказано. Верховное командование армии».
Печать — орел со свастикой.
Уже в январе немецким солдатам раздавали маленькие справочники — «Карманный путеводитель по русской армии». (На обложке: «Совершенно секретно, не подлежит оглашению, согласно параграфа 88 закона от 24 апреля 1934 года».) Унтер-офицеры срочно обучались русскому языку. В найденных тетрадях корявым почерком выведены фразы: «Крестьянин подойти ко мне. Я добрый человек. Здравствуйте. Прощайте. Отдай мне свою лошадь. Кто здесь есть большевик».
Вскоре на границу начали беспрерывно прибывать немецкие войска из Франции, из Бельгии, из Голландии, из Дании.
В военной газете «Остфронт» в номерах от 24 и 25 июня господа фашисты под кричащими заголовками садически описывают подробности бандитского нападения на мирный пограничный город Сокаль в 3.00 утра двадцать второго июня. Они сидят на берегу пограничной речки Западный Буг, вспоминая, как год назад они пили вино в Компьене во Франции. На том берегу — маленький западноукраинский городок Мокаль с церковной колокольней, с узкими уличками. Жители спят, слышно кваканье лягушек, пение жаворонков. 3.14 сигнал: через минуту начинают работать германские батареи, подведенные к берегу. В мирном городке из рушащихся домов выбегают раздетые мужчины, женщины, дети, кричат тонкими голосами. Несколько минут спустя в городе бушует море пламени. Фашисты восхищены.