Я сказал как есть: Аурдни Аурднасона я не знаю, но слышал осенью два его выступления по радио: одно о Хадльгримюре Пьетюрссоне[56], другое о гражданской чести.
— Как часто Вальтоур бывает у него дома по вечерам?
Я пролепетал, что понятия не имею, где шеф бывает после работы.
— Он подумывает продать ему долю в «Светоче»?
— Этого я не знаю, — сказал я, глядя мимо заведующего на торвальдсеновского «Христа». — Э-это только ему известно.
Но заведующий Управлением культуры не сводил с меня глаз.
— По моему разумению, такой шаг был бы крайне неудачен, — отчеканил он и даже сдвинул брови. — Наш друг Вальтоур склонен совершать необдуманные поступки. Этого шага ему делать не следует. Я отношу Аурдни к числу своих близких знакомых и считаю его одар… гм, прекрасным человеком. Однако он никогда не был движим пламенными идеями и никогда не был в первых рядах борцов за национальную культуру. Все, к чему он прикасается, становится дряблым и склизким. Мне не верится, что Вальтоуру может быть полезным союз с человеком, который, готовясь к выступлению о Хадльгримюре Пьетюрссоне, даже не пытается вступить с ним в личный контакт. Да Вальтоур и не нуждается ни в какой поддержке, кроме духовной. Журнал ведь раскупают, как молоко.
Как молоко? Совсем недавно я слышал это сравнение. Но виду не подал, а молча и безучастно допил свой кофе.
Заведующий Управлением культуры еще некоторое время разглядывал меня, затем вздохнул и посмотрел на часы.
— Однако время идет, скоро заседание, а вечером еще одно, — сказал он, поднес платок к лицу, легонько кашлянул и отпил глоток кипяченой воды. — Хочу просить вас передать Вальтоуру, если я не дозвонюсь до него, что жду его у себя дома завтра утром, желательно не позднее половины десятого. И скажите ему, пожалуйста, что дело не терпит отлагательства.
С этими словами он встал и направился к письменному столу, вручил мне выправленную рукопись, а затем выдвинул ящик и с улыбкой спросил, не приму ли я от него маленький подарок — только что вышедший из печати номер «Солнечного света», журнала Общества исландских спиритов, там есть его статейка, маленькая научная заметка о мистическом опыте, что молодым людям, гм, быть может, полезно почитать. С торжественным выражением на открытом лице он проводил меня в прихожую, подал, словно слуга, пальто, похлопал на прощанье по плечу и выразил надежду на скорую встречу.
— Всего вам наилучшего, милый Паудль, всего вам наилучшего.
Едва я оказался на улице, как увидел длинного, тощего человека, который, вытянув шею, большими шагами быстро приблизился к дому заведующего Управлением культуры и как бы ввинтился в дверь.
Консультант по птицеводству из Комиссии по защите от норок, сказал я себе, что это он так торопится?
В конце улицы я остановился и, не в силах совладать с любопытством, извлек рукопись из конверта и прочитал заголовок: «О некоторых подвигах заведующего Управлением культуры». И пошел дальше, размышляя о том, как загадочна человеческая жизнь.
Часть третья
День весеннего равноденствия 1940 года. Если память мне не изменяет, небо затянуто облаками, но снег не идет, тепло. Завтра страстной четверг. Сквозь полуоткрытое окно непрерывно доносятся крики:
— Пасхальный номер «Светоча»! «Южная любовь» — танцевальная мелодия недели!
Уже полдень, но шефа почему-то нет, может быть, он заболел.
Я отправил мальчишек-газетчиков и в бешеном темпе обряжаю «Светоч» в дорожное платье: мажу клеем оберточную бумагу, упаковываю и штемпелюю. Бегу к Рагнхейдюр, проглатываю рыбу с кашей, рысью возвращаюсь на Эйстюрстрайти и засучиваю рукава. Трудно в такой день одному: завтра и в страстную пятницу почтамт будет закрыт, а что скажут рейкьявикские подписчики, если не получат журнал ко дню Христова воскресения? А жители Хабнарфьёрдюра, Сюдюрнеса, Стохсейри, Эйрарбахки, Кверагерди?
— Пасхальный номер «Светоча»! «Южная любовь» — танцевальная мелодия недели!
Около трех в дверь вежливо постучали. В редакцию вошел Арон Эйлифс, как всегда с устремленным ввысь взглядом. Он снял засаленную, видавшую виды черную шляпу с загнутыми кверху полями, поклонился и, выжидательно улыбаясь, произнес:
— Добрый день!
— Добрый день, — ответил я и отложил кисть. — Два экземпляра?
Арон Эйлифс сделал вид, что не расслышал моего нелюбезного вопроса, и выжидательная улыбка на его лице сменилась выражением радостной уверенности, словно он выиграл в лотерее. Он явно хотел продлить этот радостный для него момент и, прежде чем перейти к делу, начал с предисловия: он оторвался от своих служебных дел, хе-хе, убежал сюда в рабочее время, правда, разумеется, с согласия своего начальника в хлебностном труде, управляющего Бьярдни Магнуссона. Он убежден, что мы отбираем материал для нашего превосходного «Светоча» самым тщательным образом, а выбор, хе-хе, штука нелегкая. Нам, без сомнения, возами доставляются стихи, рассказы и статьи, написанные знаменитыми поэтами, писателями и деятелями культуры, для коих, если можно так выразиться, Духовное творчество является профессией, вследствие чего они находятся в более предпочтительном положении, нежели те, кто, не получая никаких пособий, должен довольствоваться редкими и короткими часами досуга. Конечно, в этом номере «Светоча» никаких его произведений не опубликовано?
56
Пьетюрссон, Хадльгримюр (1614–1674) — исландский поэт, особенно известный своими псалмами.