— Да? — ответили на другом конце провода. — Алло!
От знакомого голоса сильно забилось сердце.
— Кристин, — позвал я, и тотчас у меня вырвалось ее ласковое прозвище: — Это ты, Дилли?
— Кто это?
— Паудль. Ты что, не узнаешь?
— Добрый день, — сказала она каким-то чужим голосом. — Разве ты не помнишь, что обещал?
Я был неприятно удивлен. Действительно, еще весной мы договорились, что я не буду пока звонить ей, чтобы не давать домашним Кристин повода дразнить ее, травить, как она выразилась. Кроме того, она намекнула, что ее отец — дворник — будет против звонков, так как я не собирался ни показываться в их доме, ни тем более следовать его совету — вступать в Народную партию.
— Я… я думал, ты заболела, — пролепетал я дрожащим голосом. — Мы так давно не виделись.
— Я думала, ты вышел в море за сельдью!
— За сельдью? — Я опять онемел, не зная, что ответить.
Ведь она сама однажды майским вечером категорически возражала против работы в путину. Мне даже вспомнились ее доводы: «Селедку ловить — это не должность!»
— Что же ты молчишь? Подожди минуточку.
Она отложила трубку. Я слышал какой-то шум, похоже там захлопнулась дверь, потом ее голос появился опять:
— Ну что, ответили тебе на радио?
— Да, — смущенно сказал я.
— Прелестно! И когда же будешь выступать?
— Они мне отказали.
— Почему?
— По их мнению, недостаточно нейтрально и живо.
Она помолчала.
— Ты что, ударился в политику или это шутка?
— Нет, мне действительно так ответили. Не имею ни малейшего представления, в чем я был недостаточно нейтрален. Мой материал нейтрален как только можно. Я лишь вспомнил некоторые события девятнадцатого века, упомянул о «Фьольнире»[96] и о борьбе Йоуна Сигюрдссона[97].
— Нужно быстренько переделать, — подбодрила она. — Ведь не у всех этих болванов, что целыми днями несут вздор по радио, получается живо!
В ее голосе все же сквозило разочарование. Крепче сжав трубку, я растерянно уставился на пол, где валялся лист голубой бумаги с обрывком стихотворения Арона Эйлифса, и невольно прочел:
Потом замолчал и решил не переделывать материал для радио, но попытаться во что бы то ни стало изменить свой стиль. Мне уже не хотелось вновь стучаться на радио, снимать шляпу и предлагать живой нейтралитет.
— Ты что, оглох?
— Дилли, — позвал я.
— Да.
— Когда ты придешь?
Она медлила.
— Может быть, сходим вечером в кино? — предложил я со страхом и надеждой.
— Не знаю, — сказала она равнодушно, но все же назвала фильм, который не прочь была бы посмотреть. — Ты взял билеты?
Когда я ответил, что мигом сбегаю за ними, она заколебалась: дескать, вообще неизвестно, сможет ли она пойти.
— К чему такая спешка? Разве нельзя заказать по телефону?
— Нужно сбегать, — настаивал я, одеревенело уставившись на стихотворение Арона Эйлифса. — А то распродадут.
— Ерунда! — Она вызвалась позвонить сама и попросить Адду Силлу придержать два билета до без четверти девять.
— Что? — спросил я. — Кого попросить?
— Адду Силлу. Помнишь, я говорила, что видела ее весной в «Борге».
— Нет. — Сбитый с толку, я не представлял, о ком идет речь.
— Они тогда были вместе с Гугу. Разве я не рассказывала о девушке в белой кофточке и черной юбке?
Мне вспомнилась красивая дочка маляра Лаурюса, который живет в доме 70 по улице Раунаргата. Ее звали Роусамюнда, или просто Гугу, одевалась она в красное и буйным нравом смахивала на необъезженную кобылицу. Но Адду Силлу я помнил смутно.
— Ну да, — выдавил я наконец, с трудом сообразив, что замыслила моя невеста. — Так ты закажешь билеты?
— Закажу. Если удастся вырваться, то буду у кинотеатра без четверти девять.
Мне ужасно хотелось сказать, что я очень скучал по ней все это время, но я не мог говорить о своих чувствах по телефону, не мог шептать нежности в мертвую трубку — черное ухо из твердой пластмассы. Я сказал только:
— Кристин… Дилли…
— Постараюсь прийти, — ответила она, — если получится.
— Пока.
— Счастливо. — И голос этот напомнил вдруг весенний шелест листвы: «Счастливо… любимый!»
Любимый!
В редакции сразу посветлело, корректуры и черновики на столах окрасились совершенно иным, сказочным светом. Даже отрывок из Арона Эйлифса зазвучал так поэтично, что было непонятно, почему шеф отказался его печатать. Все же я решил поторопиться и перевести главу романа до ужина у Рагнхейдюр. Но не мог усидеть на месте, вскакивал и возбужденно ходил по комнате вне себя от радости.
96
«Фьольнир» — прогрессивный журнал народно-романтического направления, издававшийся в Исландии с 1835 года под руководством поэта Йоунаса Хадльгримссона (1807–1845). Журнал вдохновлял исландцев на борьбу за национальную независимость.
97
Сигюрдссон, Йоун (1811–1879) — крупнейший политик Исландии, борец за независимость от датской короны. 17 июня — день рождения Й. Сигюрдссона — считается в Исландии национальным праздником.