Когда я убрал авторучку и поднялся со стула, был двенадцатый час, заниматься поисками детективного романа было поздно, ведь библиотека закрылась час назад, а может, вовсе не работала из-за летних отпусков. Диктат в области культуры? Узость взглядов? Высокомерие? Моя покойная бабушка всегда говорила, что чрезмерная гордость до добра не доводит. Выходит, что-то со мной не так? — размышлял я. Может, я и впрямь высокомерный?
Если не ошибаюсь, моросил дождь. По дороге домой усталость и тяжесть в голове снова напомнили о себе. А когда я подошел к дому Бьярдни Магнуссона, его дочь Ловиса выходила из такого же автомобиля американской армии, какой я уже видел здесь раньше. На этот раз она не стала дожидаться, пока пожилой и серьезный мужчина поцелует ей руку, только сказала «бай-бай» и поспешила догнать меня.
— Почему ты всегда ошиваешься тут, когда я возвращаюсь из гостей? — спросила она приветливым тоном, который резко контрастировал с содержанием ее слов.
— Что делает здесь этот джентльмен? — в свою очередь спросил я. — Он не намерен вернуться домой?
— А тебе какое дело?
— Я спрашиваю в соответствии с заявлением президента Рузвельта летом сорок первого года.
— Ты неисправим! Кто его знает. Может, он и правда скоро уедет в Америку!
— Это хорошо, — сказал я.
— Слушай, Паудль, нужно мне давать объявление о помолвке с ним?
— Это уж как сердце подскажет, — ответил я.
— Проклятый шут! По-моему, он очень симпатичный!
Пока я доставал ключ от входной двери, она, толкнув меня слегка, шепнула:
— Он еще, и богатый!
— Ты что-то говорила об этом раньше, — сказал я и пожелал ей доброй ночи.
Серые сумерки в моей комнате свидетельствовали о том, что над городом висят дождевые тучи и что лету скоро конец, ведь после солнцестояния прошло уже полтора месяца. Я сел за стол и уставился на множество вырезок из иностранных и исландских газет, которые сложил и бросил в книжный шкаф. Я решил не смотреть сейчас эти снимки: боялся кошмаров. Если бы не полночь и не тишина в доме, я бы поставил Седьмую симфонию Бетховена на патефон, который Вальтоур недавно достал мне по сходной цене. Вместо этого я перелистал два сборника рассказов, написанных известными и ценимыми мною авторами. Высокомерие? Мне хотелось в конце концов показать, на что я гожусь, и перевести на исландский два-три рассказа из каждой книги. Может быть, из этого плана ничего не выйдет. Может быть, мне уже не позволят решать, что именно будет опубликовано в «Светоче». А может быть, стоит понадеяться на то, что завтра тон шефа изменится?
На следующий день он и правда изменился, стал более мягким, и в нем появились веселые нотки, по крайней мере пока. Когда под вечер он вошел в редакцию, я сразу заметил, что он в хорошем настроении.
— Есть что-нибудь для меня?
Я покачал головой.
— Читательских писем не было?
— Были, — ответил я. — Я положил их на стол Эйнара.
— Жалобы?
— Есть немного.
Сняв пальто, шеф принялся делать мне комплименты:
— Ну и трудяга ты, Паудль! Не всякому можно доверять в наши дни. Не знаю, что бы я делал без тебя.
Он собрал со стола Эйнара Пьетюрссона письма читателей и ушел к себе, но дверь не закрыл. Некоторое время все было тихо, только шуршала бумага, когда он вскрывал письма, пробегал их глазами и совал назад в конверты. Потом он опять вышел ко мне и стал расхаживать по комнате. Как всегда, когда ему нужно было поговорить со мной.
— Подобрал интересный роман?
Я сказал правду: дескать, еще не успел заняться поисками.
— Ничего, Паудль. Кажется, я нашел, и даже не один, а два, — сказал он и добавил, что посоветовался с тещей и получил эти две книги от нее. Дело в том, что теща баба смекалистая, хорошо знает, что нужно людям, прочла массу детективных романов, особенно в загородном коттедже у озера Тингвадлаватн. Ее брат Аурдни Аурднасон тоже любил такие романы и выбирал их обычно вместе с сестрой. — Я принес обе эти книги, — сказал Вальтоур, роясь в портфеле. Но книг не нашел, наверно забыл их на столе у себя дома, на улице Лёйваусвегюр. Тогда придется мне сходить с ним туда и взять их, потому что завтра он уезжает на озеро Тингвадлаватн и вернется только в понедельник.
— Конечно, я не хочу, чтоб ты сразу садился за перевод, но, может быть, хоть заглянешь в них на выходные, если остаешься в городе, — сказал он. — Где ты собираешься обедать? В погребке?
— Наверно, — ответил я.