Надо было как-то начать разговор, и я спросил Али, видел ли он Марию. В конце концов, я не знал, кто ему дал эту самодельную визитную карточку, и мне хотелось выяснить, вправду ли она существует или это одни фантазии.
Да, он ее видел.
— И хорошая она девушка?
— Очень хорошая, — убежденно сказал Али.
— Молодая? — Было бы страшным разочарованием, если бы в конце пути нас ждала какая-нибудь старая карга. Али осторожно подтвердил, что она молодая.
— Лет пятнадцать? — спросил я. Наши представления о молодости и старости могли никак не сходиться, но я думал, что вряд ли эти темнокожие станут считаться с нашей моралью. А если они слишком законопослушны, я не стал бы возиться с ними. Не хватало еще, чтобы меня приняли за ханжу со всеми нашими западными предрассудками.
— Нет, нет, — рассмеялся Али, отмахиваясь от меня. Он что-то сказал двум своим спутникам, и они захохотали, как дети.
— Может, ей четырнадцать?
Тут он погрозил мне коричневым пальцем и сказал, что ей, наверно, лет двадцать.
— Тем лучше, — сказал я покровительственно, хотя и почувствовал разочарование.
— Тем лучше для законов белого человека, — подчеркнул Али.
Значит, дело тут не в предрассудках. Значит, они только по необходимости склонялись перед Цербером, охранявшим нашу паству.
Мы дошли до второй улицы налево — скоро подойдем к цели. Хорошо, если бы перестал дождь, ведь мы все же шли как бы на свадьбу. Мне пришло в голову, что надо бы достать букет, чтобы не явиться с пустыми руками, но в это время года продают одни хризантемы, а я не очень уверен, что это подходящие цветы для такого случая, их обычно приносят на парадные похороны. Где-то рядом с мясной всегда был цветочный магазин, и я подумал, что стоит заглянуть туда. В окне были выставлены комнатные декоративные растения, но в глубине я наконец разглядел в корзинке какие-то цветы — названия их я не знал. Однако мне казалось, что их яркий алый цвет подойдет под настроение моих спутников. Впрочем — как знать, — произведет ли букет впечатление на Марию ван Дам, да, кроме того, я не имел понятия, существует ли по индийскому этикету язык цветов. Дарить цветы или нет? Очень деликатный вопрос.
— Может, купить цветы для девушки? — спросил я у Али.
В конце концов, это их дело, пусть сами решают.
Али посоветовался со своими товарищами и сказал, что они не возражают.
Не возражают! Разве это ответ? Мне-то было все равно — купят они цветы или нет, не моя это забота. И я переспросил, вправду ли они считают, что нужны цветы.
— В каждой стране чужестранец должен следовать местным обычаям, — заметил Али, так не куплю ли я для них цветы, они плохо разбираются в наших деньгах, и их уже не раз надували.
Букет вышел красивый, не слишком большой, чтобы не привлекать внимания любопытной хозяйки квартиры и вообще тех, мимо кого им, может быть, придется проходить к Марии. Али сразу спросил, сколько он стоит, и не двинулся с места, пока я не взял у него деньги. Только тогда он взял букет и мы пошли дальше.
Я спросил, давно ли они знают Марию?
Нет, только с нынешнего утра. Она пришла на корабль чинить мешки, и они подарили ей шарф, банку имбирных сладостей и шесть пачек сигарет. Приняв все эти дары, Мария назначила им встречу на вечер, и, когда была выкурена первая пачка сигарет, она написала на обороте имя и адрес. Так что это была не простая уличная встреча.
Но кто же из них, в сущности, был влюблен в Марию? Он сам или один из его товарищей?
— Все трое, — сказал Али.
Я посмотрел на него очень пристально — уж не шутит ли он, но лицо у него было очень серьезное, очень искреннее.
Мое грубое западное любопытство наконец прорвалось:
— Неужели Мария действительно пригласила к себе всех троих?
Если это так, то эта двадцатилетняя девушка была необычайно предприимчива.
Да, всех троих. Она приняла подарок от каждого из них и никому никакого предпочтения не выказала, значит, решили они, она ждет в гости всех троих.
Да, тут открывались любые возможности. Во всяком случае, начало показалось мне многообещающим.
— А вы уверены, что она будет вас ждать?
— Конечно, — сказал Али. — Разве она взяла бы подарки если бы не хотела нас ждать? Как вы думаете, сэр?