Показался мальчик лет двенадцати, за ним следом шла очень молоденькая девушка с грудным ребенком на руках. Трудно было сразу определить, имел ли мальчик какое-нибудь отношение к девушке, так как он шел не оборачиваясь, с независимым видом. Он сел на скамейку, на которой сидели Луиза и Грюневальд, лишь после того, как убедился, что все остальные скамейки заняты. Девушка села рядом с ним, и ребенок заплакал. Он жалобно попискивал в такт успокаивающему баюканью.
Луиза и Грюневальд взглянули друг на друга, не сговариваясь встали и пошли дальше. Уходя, они слышали, как девушка заговорила с мальчиком. Под деревом стояла нищенка, она посмотрела на них, и Луиза дала ей монету, чтобы расположить к себе судьбу и отвести несчастье.
Нельзя сказать, что они много разговаривали. Уже недалеко от того места, где жила подруга, Грюневальд спросил, как она полагает, сможет ли она еще когда-нибудь полюбить мужчину, на что Луиза ответила отрицательно. На этом они распрощались, и он стоял и смотрел, пока она со своим зонтиком не скрылась в дверях.
На следующей неделе Грюневальд еще раза два нашел повод проводить Луизу, и однажды, возвращаясь вечером домой, они вдруг остановились посреди пустынной улицы. Потом Грюневальд сказал: «Луиза», обнял ее и поцеловал. Луиза оттолкнула его, закрыла глаза и прошептала: «Боже мой».
Оба переживали счастливые дни. Она не называла его больше господин Грюневальд, а только Рихард, и по вечерам они обнимались на заброшенных скамейках. Прислуживая за столом, Луиза взглядом указывала ему на лучшие куски и никогда не упускала случая, подавая блюдо, задеть Рихарда рукавом, что в обоих пробуждало блаженное чувство.
Луиза была разумной девушкой, и опыт замужества кое-чему ее научил, так что она могла трезво оценить положение. С замиранием сердца она поняла, что и в самом деле безумно влюблена и что неизбежное надвигается на нее со скоростью штормового ветра. Ее тревожило будущее — ведь она очень мало знала своего Рихарда. Ей было лишь известно, что он из Бреслау и что у него есть брат и три сестры. Что она для него значит и долго ли еще продлится их счастье? Луиза была поражена своей внезапной слабостью. И это произошло с ней после того, как она пять лет хранила верность покойному мужу и целовала его, в сынишке, когда у нее не бывало работы и она проводила несколько дней у дяди.
Однажды после обеда, рассеянно просматривая газету, она прочла следующее объявление:
Луиза покраснела от неожиданности. Именно то, что ей нужно. В тот же вечер она тайком послала Перре письмо с оплаченным ответом, оно гласило:
Мне очень хотелось бы посоветоваться с Вами о любви и о том, что меня ждет. Сообщите, что мне делать и сколько это стоит.
С дружеским приветом,
Получив ответное письмо, она распечатала его с бьющимся сердцем; там было написано:
если Вам нужна консультация, то пришлите два листа бумаги с чернильным пятном на каждом. Каждый лист сложить вдвое и крепко потереть, чтобы чернила хорошо размазались. Прилагаю образец. Перешлите по почте пять франков.
Примите мои лучшие пожелания.
P. S. Адрес на денежном переводе пишите, пожалуйста, разборчиво.
В письме находился сложенный вдвое лист бумаги, на котором, когда она его раскрыла, оказалось большое, причудливое, но очень симметричное чернильное пятно, напоминавшее огромную черную бабочку. Луиза быстро уяснила способ изготовления пятен, вспомнив, что в раннем детстве давила мух, прихватив их бумажкой, от этого получались такие же пятна, но они были красные, а не черные и, естественно, значительно меньше.
Из бесконечных досье господина Брюло она вытащила несколько листочков бумаги и два из них обработала согласно инструкции Перре. Однако они не понравились ей, так как кляксы были слишком маленькие и совсем непохожие друг на друга.
Теперь встал вопрос, можно ли ей замарать еще несколько листов или только те, первые, годились для консультации. Да, наверное, следующие уже не годились.
Но Луиза опасалась, что, если листы не удовлетворят Перре, так как кляксы на них невыразительные, он попросит ее прислать новые, а значит, и новый денежный перевод. Ради благоприятного решения столь важного для нее вопроса она послала бы и десять переводов, но если можно было обойтись одним, зачем посылать второй. Луиза не собиралась зря тратить деньги. Перре ведь не догадается, что она из многих клякс выбрала две лучших, к тому же из письма совершенно не следовало, что этого нельзя делать.