Священнодействие было еще в полном разгаре, когда раздался пронзительный гудок. Гудел «Мьёльнер», пароход, на котором должен был уехать Матте-Гок. Пароход прибыл раньше, чем ожидалось, и на берег было передано сообщение, что он сразу же отплывает дальше на юг, стоянка продлится не более часа. Мориц наскоро приготовил свой катер. Уезжать должно было всего четыре человека, троих он срочно поднял на ноги и доставил на борт «Мьёльнера», но оставался еще четвертый: Матте-Гок, как его известить? Протиснуться сквозь толпу у входа в Дом собраний почти немыслимо. Тем не менее сделать это было необходимо. Мориц локтями прокладывал себе дорогу, с каким-то даже остервенением.
— Ну-ну, потише! — одергивали его и тоже толкали в ответ, а некоторые думали, уж не пожар ли где, и местами в толпе вспыхнула паника.
Когда Мориц с боем прорвался в зал и весть об отплытии парохода достигла наконец слуха собравшихся, Анкерсен крикнул что было духу:
— Никаких пароходов!
Лицо у него было багровое и надутое, как никогда, а глаза за очками так и вскипали. Он снова крикнул:
— При чем тут какой-то пароход? Тут живое слово речется!
Но Матте-Гок смотрел на это иначе. Он заторопился. Он потребовал тишины и возгласил спокойным и энергическим голосом:
— Друзья! Настал час расставанья! Но вы не печальтесь, что я ухожу! Это лишь оболочка моя уходит, лишь наружная скорлупа. Дух же мой пребудет в ваших сердцах!
Эта перспектива многих, похоже, не устраивала, но Матте-Гок был непреклонен, ему пора в путь.
— Сердце мое обливается кровью, — сказал он. — Но я не могу ради вас изменить святому призванию! Оно одно мною повелевает! Святое призвание превыше всего в жизни человека!
— Правильно! — взвыл Анкерсен. — Святое призвание превыше всего! Святое призвание превыше всего!
— Да, святое призвание превыше всего! — выкрикнула фру Янниксен.
— Медифигис эпа авифезда! — ликовала фру Мидиор, и фру Ниллегор вторила ей, закрыв глаза и едва шевеля губами:
— Эссе э-э! Эссе э-э!
Это было нечто неслыханное, нечто диковинное и ужасающее, нечто из ряда вон выходящее. Но самое феноменальное, самое жуткое случилось уже после того, как Матте-Гок, наспех сотворив прощальную молитву, собрался уходить.
Ах, и зачем только это произошло, от этого все расстроилось и испортилось, как будто отвратительная черная струя огнетушителя забила вдруг в живом костре бурного ликования и детской веры.
Сначала-то подумали, просто приключилась нечаянная беда. Подумали, что у фру Мидиор в этой толкотне порвалась блузка. Но когда она начала раздирать на себе и юбку, тогда уж поняли, что дело плохо, близстоящие схватили ее, но пожилая дама совсем ополоумела, она вырвалась и пустилась танцевать, одетая в одни лишь черные панталоны пониже колен! Правда, в самом этом танце не было ничего неприличного, нет, он исполнялся даже не без изящества, и зрителям постарше пришло на память, что фру Мидиор в молодые годы имела складную фигурку и пользовалась немалым успехом на тогдашних балах. Разумеется, вид у нее был чудной, однако не лишенный известного достоинства, и все было бы не так уж страшно, не найди вдруг стих и на фру Ниллегор. Но она взяла и тоже пустилась в пляс, да притом чуть ли не нагишом. В этой сумятице так никто толком и не разобрал, насколько она была обнажена, все продолжалось какие-то секунды, а затем ее муж бросился к ней и прикрыл своим сюртуком. Другие между тем схватили фру Мидиор. Пожилая дама устало и покорно улыбалась. Но она все говорила на незнакомом языке. И продолжала на нем говорить до конца своих дней.
Когда Матте-Гок вырвался наконец из объятий Анкерсена и погрузился на катер со своими двумя чемоданами, «Мьёльнер» дал отходный гудок.
— Скорей! — вгорячах подтолкнул он Морица. Он обливался потом. Волосы спутанными прядями свисали ему на лоб. Он смотрел зверем, совершенно выйдя из своей роли. — Скорей, черт дери!..
— Да мы вполне успеем, — успокоил его Мориц. — Пока еще якорь будут поднимать. Не меньше четверти часа пройдет. Это довольно частый случай, когда так поздно выезжают!
Катер скользил в темноту. Вечер был холодный, но тихий, с облаками и звездами. На Матте-Гоке было новое серое в крапинку пальто, он походил на самого обыкновенного коммивояжера.
— С погодой вам повезло, — сказал Мориц.
Матте-Гок кивнул.
Они приближались к сиявшему огнями пароходу. Матте-Гок уже шарил в карманах, чтобы уплатить за перевоз, но тут Мориц внезапно изменил курс… Матте-Гок тотчас почуял недоброе, он привстал.