Когда в тот день он вернулся с пляжа к полудню домой, хозяйка Стана сказала ему, что его разыскивали сверху, из гостиницы. Она сама теряется в догадках, что бы это такое могло быть. Сначала приходил почтальон, а когда она была в саду, капитан Стеван мимо шел и тоже спрашивал его. Она боится, как бы это не из-за прописки или из-за того, что она его держит на квартире. Просто житья не дают. Обязывают получать разрешение на сдачу комнат, а после облагают непомерными налогами. Два года назад она попалась, подавала бумагу, да обожглась на ней и больше не собирается ее возобновлять, потому-то ей и боязно. Зачем бы еще им искать и беспокоить людей, если не из-за какой-нибудь неприятности? Она его очень просит сказать, что он попал к ней на ночлег случайно и задержался совершенно непредвиденно из-за поломки машины или чего-то в этом роде. Она так волновалась, что хотела уж идти его искать.
Он успокоил хозяйку, обещав ей все исполнить в точности, как она скажет и как найдет удобным для себя. Беспокоиться не о чем, все будет в полном порядке, уверял он женщину, сам неприятно задетый этим вызовом, нарушавшим безмятежное равновесие последних дней и напомнившим ему о внешнем мире, от которого он сюда бежал.
Он не торопился узнать, что его там ожидало. Пообедав, поднялся в свою комнату и лег, но заснуть не мог. И после недолгой схватки с нетерпением и любопытством, как истый обыватель перед предстоящим посещением властей, облачился в новую рубашку и штаны. Выпил на дорогу поднесенный хозяйкой стаканчик разбавленного вина и наконец отправился.
— Идите прямо к Миле. Всю почту всегда оставляют у него, — проводила Стана своего постояльца до порога.
Он поднимался кратчайшим путем, часто оглядываясь на залив. До чего же хорош! Полдневный бриз накатывал волну, словно в лагуну коралловых островов. Жаль, если что-то нарушит покой и прервет его отдых. Хозяйка права — окружающий мир всегда напоминает о себе неприятностями и огорчениями. Все приходящее извне разрушает внутреннюю гармонию, цельность и покой.
Перед гостиницей он застал только смуглолицего молодого хозяина. Прислонившись к дверному косяку, в фартуке до колен, он отмахивался полотенцем от мух. После приветствия, осведомившись по своему обыкновению, как господин провел утро и не надо ли ему чего-нибудь подать, он вспомнил:
— Постойте, ведь для вас тут кое-что есть! — И, пройдя с ним в помещение, вытащил из-под стойки бумажный пакет, захватанный потными пальцами, вроде эстафетной палочки, передававшейся из рук в руки.
— Почтальон разыскивал вас: даже на пляж ходил, уж хотел везти обратно в Новиград, еле согласился оставить. Прошу вас! Должно быть, что-то важное.
Миле протянул пакет, ожидая, что приезжий тут же его вскроет, но тот, запихнув пакет в задний брючный карман, выпил стакан вина пополам с водой, оставил деньги и вышел.
В такую пору дня обычно ни души на многие мили вокруг. Но стоило бы ему расположиться за столом читать полученные письма, как его роем ос, слетевшихся на мед, облепят завсегдатаи питейного заведения. Да и тени здесь нет, а до дома слишком далеко. И он, как пес, спешащий утащить похищенный кусок, повернул в укромный уголок к беседке, словно решил проверить машину.
Она мирно почивала под виноградным навесом, испещренная узорной тенью листьев. Он удивился, найдя ее открытой, так как был совершенно уверен, что запер все дверцы, когда был здесь последний раз. Проверил, все ли в порядке: в ящике, где он держал водительские права, мелкий инструмент и кое-какие запасные детали, вроде бы все было на месте. Он уселся на переднем сиденье, открыл оба окна и полез было в задний карман. От дома, покачивая бедрами, шел Миле. Он нес два ведра грязной воды и выплеснул их тут же, на пыльную, алчущую землю.
— Вы здесь? — удивился он. — Что-нибудь не в порядке? Не может быть, чтобы ее трогали. Мы с матерью услышали бы.
И, согнувшись, он просунул голову в машину. Курчавая его голова раньше времени лысела, и на макушке просвечивали очертания будущей плеши.
— Это для чего? — указал он на включение «дворников». — А это?
В угоду его любопытству приезжий должен был объяснить хозяину систему управления автомобилем. О чтении писем не могло быть и речи.
— Кто у тебя там остался? Как бы твое добро не растащили.
— Не растащат. Нечего тащить. А если даже Симо Бутылка и опрокинет лишнюю стопку, от этого ни ему, ни мне вреда не будет. Я эту гостиницу только так, чтобы чем-нибудь себя занять, держу. Все это временное, как говорит Капитан. Если бы не мать, давно бы в Америку укатил. Отец у меня там; за год я себе обязательно машину куплю.