Искусство — все равно что поток! Как нельзя войти два раза в одну и ту же воду бурного потока, так невозможно вновь открыть уже открытое однажды в искусстве. Устарев, открытие грозится стать избитой и скучной банальностью. Путь познания есть путь открытий и в искусстве; мелкая, плоская истина — мелкое, плоское искусство. И только те произведения искусства, которые вдохновлены большой, глубокой истиной, переживают время, заставляют нас вновь и вновь возвращаться к их неиссякаемому роднику, при каждой новой встрече дарят нам радость новых откровений и открытий, когда-то пропущенных или не осознанных нами. Однако декларирование так называемых вечных тем совсем не равнозначно великому искусству. Напротив, обращение к вечным темам часто оборачивается общими местами, тогда как разработка малых проблем дает иной раз бессмертные шедевры, столетиями поражающие эстетический вкус непревзойденным мастерством и свежестью неумирающего искусства.
Это, собственно, в дополнение к прежним соображениям могло бы заключить, связав в единое целое давно вынашиваемый им, но существующий пока что в бессистемных и разрозненных набросках его труд под общим названием «Назначение искусства» (может быть, следовало добавить «современного» и, вероятно, «изобразительного»). С этой мыслью он поднялся с земли. Удовлетворенный рассуждением, доведенным до конца, а значит, и собой, спустился на берег, не зная еще, какую из уединенных бухт изберет он сегодня для себя.
Никто из местных в море не купался — купались только дети, но и те у причалов, прямо напротив села. Иностранцы и туристы, если и бывали здесь проездом, никогда не сходили на берег, и потому, кроме него, единственно та женщина, которую он застал на днях у моря, пользовалась побережьем. В селе ей, видимо, купаться не понравилось; отбросы, которые выкидывали из домов на песок, засоряли пляж, да и море грязное. На поверхности плавало моторное масло, дно усеяно черепками и опорками. Он и сам спускался к причалам только под вечер, чувствуя себя не в состоянии после дневного сна добрести до дальнего пляжа. Несколько дней назад он застал ее в одной укромной бухте; женщина лежала на мохнатом красном полотенце и, опершись на локти, смотрела куда-то вдаль. При появлении приезжего из зарослей кустарника она поспешила натянуть купальный костюм до надлежащего уровня. Казалось, она была недовольна его внезапным вторжением в ее уединенный отдых.
Да и сам он находился в замешательстве. Менее всего хотелось бы ему выглядеть навязчивым или любопытным. Не склонный заводить знакомства, а тем более пускаться в авантюры, он и сам нуждался сейчас в покое и одиночестве. Что же делать? Вернуться назад в кустарник? Или проскочить мимо нее в другую бухту? И он выбрал самое худшее из всего возможного: глядя себе под ноги и словно бы ее не замечая, опустился на песок посреди пляжа.
Они оказались один на один на пятачке ракушечной прибрежной отмели, замкнутой с двух сторон скалами, кустарником сзади и морем спереди. И между ними независимо от них самих и совершенно неизбежно в этом огражденном от мира пространстве, где они очутились, возникли токи нерасторжимых и напряженных отношений. Что-то помимо их воли прочно связывало их невидимыми нитями, объединяло в стройную систему отталкивающих или притягательных сил взаимодействия. Итак, он рисковал показаться нескромным, если смотрел в ту сторону, где сидела она, или чересчур пугливым при упорном от нее отворачивании. Но стоило ему, повинуясь безотчетному импульсу, кинуть на нее хотя бы беглый взгляд, как он встречался с ее устремленным на него взглядом и в полной растерянности, поверженный и посрамленный, отводил глаза. В едином ритме качающегося рычага также поднимались они со своих мест. Шел купаться он — ложилась загорать она, возвращалась из моря она и вытягивалась на песке — поднимался он и направлялся в воду. И так попеременно.
Наблюдателю, который вздумал бы посмотреть на них откуда-нибудь сверху — с верхушки сосны на скале, — они бы представились связанными веревкой кукольными марионетками в театре или частями механизма, действующего в строго определенной последовательности: переворачивались ли они с боку на бок, ложились ли навзничь, закинув руки за голову, приподнимались ли, опираясь на локти, принимались ли швырять в воду камешки…
Наконец, не вынеся напряженности положения и не добыв положенного срока, он разорвал насильственно тягостную связь, поднялся с песка, собрал свои вещи и пошел домой. По дороге не выдержал. Кинул взгляд в ее сторону; она тоже смотрела на него, как ему показалось, усмехаясь едва ли не насмешливо. Промелькнуть мимо нее безучастной тенью было немыслимо. Он кивнул головой в знак приветствия, и она, к его удивлению, с готовностью ответила ему свободной и широкой улыбкой.