Потом заглянула в другую комнату, где спал Северино, и заметила:
— А у нас настоящий табор. В двух комнатах живем впятером, не считая кошек.
Когда пришло время идти на работу, они вышли вместе, и Джиния сказала:
— Когда тебе осточертеет на своем первом этаже, приходи ко мне, здесь можно посидеть спокойно.
Ей хотелось, чтобы Амелия почувствовала, что она вовсе не желает сказать ничего худого о ее домашних, а просто рада ей, потому что они понимают друг друга. А Амелия, не сказав ни да, ни нет, угостила Джинию чашкой кофе перед тем, как та села в трамвай. Ни назавтра, ни на следующий день они не увиделись. А потом Амелия пришла как-то вечером, на этот раз без шляпы, села на тахту и, смеясь, попросила сигарету. Джиния кончала мыть посуду, а Северино брился. Он дал ей сигарету, мокрыми пальцами зажег спичку, и они втроем пошутили насчет фонарей. Северино нужно было бежать, но он успел сказать Джинии, чтобы она не полуночничала. Амелия с улыбкой посмотрела на него, когда он выходил.
— Ты ходишь на танцы все туда же? — сказала она Джинии. — Ребята там очень славные, но надоедные. И твои подруги тоже.
Они вышли из дому и по проспектам пошли к центру, обе без шляп, наслаждаясь вечерней прохладой. Для начала они купили мороженого и, полизывая его, смотрели на людей и смеялись. С Амелией Джинии было все трын-трава, и она веселилась от души с таким чувством, как будто в этот вечер чего только не произойдет. Она знала, что может положиться на Амелию, которой было уже двадцать лет и которая шла и смотрела на всех с развязным видом. Амелия из-за жары даже не надела чулок; и, когда они проходили мимо танцзала из тех, где оркестр играет под сурдинку, а на столиках горят лампы под абажурами, Джиния испугалась, что Амелия потащит ее туда. Она никогда не была в таких заведениях и от страха затаила дыхание. Амелия сказала:
— Уж не хочешь ли ты войти?
— Жарко, и, потом, мы не одеты, — сказала Джиния. — Лучше погуляем.
— Мне тоже неохота, — сказала Амелия, — но что же мы будем делать? Не хочешь же ты стоять на углу и смеяться, глядя на прохожих?
— А ты что хотела бы?
— Не будь мы женщины, у нас была бы машина и мы бы сейчас поехали купаться на озера.
— Давай пройдемся и поболтаем, — сказала Джиния.
— Можно пойти на холм, распить бутылочку и попеть. Ты любишь вино?
Джиния сказала, что нет. Амелия посмотрела на двери, ведущие в танцзал.
— Но по рюмочке мы все-таки выпьем, — сказала она. — Пойдем отсюда. Кто скучает, тот сам виноват.
Они выпили по рюмочке в первом попавшемся кафе, и, когда вышли, Джиния почувствовала в воздухе прохладу, которой прежде не ощущала, и подумала — как хорошо, что летом вино освежает. Амелия между тем говорила, что тот, кто ничего не делает весь день, имеет право хоть вечером отвести душу, но иной раз, как подумаешь о том, что время уходит, становится страшно и пропадает охота бегать, задрав хвост.
— С тобой этого не бывает?
— Я бегу только, когда тороплюсь на работу, — сказала Джиния. — Я так мало развлекаюсь, что у меня нет времени думать об этом.
— Ты молодая, — сказала Амелия, — а я, бывает, места себе не нахожу, даже когда работаю.
— Стояла же ты на месте, когда позировала, — сказала Джиния.
Амелия рассмеялась.
— Вот уж нет. Самые ловкие натурщицы — это те, которые сводят с ума художника. Если не двигаться время от времени, он забывает, что ты позируешь, и начинает обращаться с тобой, как со служанкой. Будь только овцой, а волки найдутся.
Джиния лишь улыбнулась в ответ, но ее так и подмывало кое о чем попросить Амелию, и удержаться от этого было труднее, чем устоять перед рюмочкой ликера. Тогда она предложила посидеть где-нибудь в холодке и выпить еще по рюмочке.
— Ну что же, — сказала Амелия. — Мы выпили у стойки только потому, что это дешевле.
После второй рюмки Джиния почувствовала, как по жилам у нее разливается тепло, и, когда они выходили, осмелела и сказала Амелии:
— У меня к тебе просьба. Мне бы очень хотелось посмотреть, как ты позируешь.
Они долго говорили об этом дорогой, и Амелия смеялась, потому что натурщица, будь она голая или одетая, может интересовать мужчин, но не другую девушку. Натурщица стоит себе или сидит — на что тут смотреть? Джиния сказала, что хочет поглядеть, как художник рисует ее: она никогда не видела, как пишут красками, а это, должно быть, интересно.
— Не сегодня-завтра, — говорила она, — сейчас у тебя нет работы. Но обещай мне, что, если ты опять начнешь ходить к какому-нибудь художнику, ты возьмешь с собой меня.