«Какая поздняя весна!..»
Какая поздняя весна!Опять за окнами бело.А ты со мною холодна,Как будто душу замело.И я не знаю – чья вина.И я не знаю – чья вина.Всё перепуталось вокруг.В календаре давно весна,А за окном бело от вьюг.
А за окном бело от вьюг.И ты прости меня, мой друг,За эту хмарь, за этот дождь,За эту белую метель,За то, что наш с тобой апрельНа осень позднюю похож.
Мы непогоду переждем.Еще иные дни придут,Порядок в небе наведут.Мы пробежимся под дождем,И смоет он печаль с души.Растопит солнцеВ сердце лед.Ты огорчаться не спеши, –Весна в пути,Она придет.
Какая поздняя весна!..Как велика ее вина!
Счастливчик
Я выиграть надеюсьПрестижный миллион,Чтоб у дверей халдеиМне стали бить поклон.
Чтоб все меня любилиЗа то, что я богат.И в гости приходили,Как танки на парад.
Чтобы по всей округеГремело имя рек.Чтоб брал я на порукиГолодных и калек.
Чтоб важное начальствоЖдало моих звонков.И на экране частоТеснил я м-ков.
А, впрочем, нет резонаМне думать про барыш.Я жил без миллиона,Без килеров и крыш.И он все эти годыЖил тоже без меня.И ухожу я гордо,Монетами звеня.
Люблю
Спускалась женщина к реке,Красива и рыжеголова.Я для нее одно лишь словоПисал на выжженном песке.
Она его читала вслух.«И я люблю…» –Мне говорила.И повторяла:«Милый, милый…» –Так,Что захватывало дух.
Мы с ней сидели на песке,И солнце грело наши спины.Шумели сосны-исполины,Грачи кричали вдалеке.
Я в честь ее стихи слагал,Переплывал быстрину нашу,Чтобы собрать букет ромашекИ положить к ее ногам.
Она смеялась и гадала,И лепестки с цветов рвала.То ль клятв моих ей не хватало,То ль суеверною была.
С тех пор прошло немало лет.Глаза закрою – вижу снова,Как я пишу одно лишь слово,Которому забвенья нет.
«Мне приснился Президент…»
Мне приснился Президент.Мы сидели рядом.Я использовал момент –Попросил награду.
Как-никак, а юбилей.Сколько лет скопилось.Президент сказал: «О’кэй!Окажу вам милость». –
И, добавив – «Будет так!», –Мило улыбнулся.Ну, а я такой м-к, –Взял, да и проснулся.
Тишина
Я стал бояться тишины…Когда иду я улицей ночной,Мне кажется – я слышу чьи-то сны.И тишина смыкается за мной.
Всё безмятежно, всё в плену покоя.Вокруг меня – ни одного лица.Я в тишину вхожу, как входят в горе,Когда ему ни края, ни конца.
Когда оно вот так неотвратимо,Как эта притаившаяся тишь.И улица – как старая картина,Где ничего почти не различишь.
Но я ее намеренно бужу,Стучусь в асфальт я злыми каблуками.Уснувшему беспечно этажуКидаю в стену крик свой,Словно камень.
Чтоб кто-нибудь бы вышел на порогИли хотя бы выругался, что ли…Я в той ночи, как будто в чистом поле,Где голос мой и страх мой одинок.
«Поэта решили сделать начальством…»
Поэта решили сделать начальством.А он считает это несчастьем…
И происходят странные превращенья:Те, кто при встречах кивал едва,Теперь, как пальто, подают слова.Здороваются, словно просят прощенья.
Поэт не привыкК этим льстивым поклонам.К фальшивым взглядам полувлюбленным.Он остается во всем поэтом.И еще чудаком при этом.Прежним товарищем для друзей.Чернорабочим для Музы своей.
И добрая слава о нем в народе…А он продолжает свое твердить:«Должности приходят и уходят.Поэзии некуда уходить».
«Хороших людей много меньше…»
Павлу Бородину
Хороших людей много меньше,Как мало талантливых книг.И лучшие люди – средь женщин.И худшие – тоже средь них.
Хороших людей слишком мало,Чтоб жизнь наша стала добрей,Чтоб каждая русская мамаСпокойно была за детей.
Но как бы нас жизнь ни ломала,В ней некое есть волшебство…Хороший людей слишком мало.И все-таки их большинство.