— Уф, Генриетта невыносима! — произнес Филип, как только сестра вышла из комнаты.
Мать рассмеялась и велела не дразнить Генриетту. Появление Ирмы, опять отправлявшейся в школу, положило конец обсуждению этой темы. Не только в религиозных трактатах дитя бывает миротворцем.
— Одну минутку, Ирма, — окликнул ее дядя. — Я иду на станцию и могу осчастливить тебя своим обществом.
Они вышли вместе. Ирма была польщена, но разговор не клеился: Филип не обладал даром общения с детьми.
Миссис Герритон задержалась за столом, перечитывая письмо Лилии. Потом вместе с кухаркой убрала со стола, заказала обед и помогла горничной начать уборку в гостиной (уборка всегда производилась по вторникам). Погода стояла прекрасная, было еще утро, она решила немного поработать в саду. Она позвала Генриетту, успевшую оправиться от оскорбления, нанесенного Сент-Джеймсу, и они вышли вместе в огород, чтобы посадить некоторые ранние сорта овощей.
— Горошек мы оставим на конец, его сеять веселее всего, — решила миссис Герритон, умевшая всякую работу превращать в удовольствие. Она отлично ладила со своей немолодой дочерью, хотя общего у них было не много. Воспитание Генриетты оказалось чересчур удачным. Как выразился однажды Филип, она «проглотила все главные добродетели, но не смогла переварить их». Генриетта, благочестивая, патриотичная и вообще большое моральное подспорье в доме, была лишена той гибкости, того такта, которые так высоко ставила ее мать, но с которыми надо родиться. Дай Генриетте волю, она вынудила бы Лилию к открытому разрыву и, что еще хуже, довела бы до того же Филипа еще два года назад, когда он помешался на Италии и всячески насмехался над Состоном и его обычаями.
— Какой позор, мама! — возмущалась она тогда. — Филип высмеивает все — книжный клуб, дискуссионное общество, карточный клуб, благотворительный базар! Людям это не понравится. А наша репутация? Дом, раздираемый противоположными убеждениями, непрочен.
Миссис Герритон ответила тогда незабываемой фразой: «Пусть Филип говорит что хочет, но он не сможет помешать нам делать то, что хотим мы». Генриетта нехотя согласилась с ней.
Они посеяли сперва более скучные растения и, когда наконец перешли к горошку, испытали чувство приятной и заслуженной усталости. Генриетта натянула шнурок, чтобы ряд вышел прямым, а миссис Герритон процарапала бороздку заостренной палочкой. Покончив с этим, она взглянула на часы.
— Уже двенадцать! Пришла вторая почта. Сбегай посмотри, нет ли писем.
Генриетте идти не хотелось.
— Давай разделаемся с горошком. Писем больше не должно быть.
— Нет, милочка, будь добра, сходи, я посею горошек, а ты засыплешь бороздку. Смотри, чтобы птицы до него не добрались!
Миссис Герритон постаралась, чтобы горошинки текли из горсти равномерно, и в конце ряда осталась очень довольна — никогда она не сеяла удачнее. А горошек, между прочим, стоил не так уж дешево.
— В самом деле, письмо от миссис Теобалд! — сказала, вернувшись, Генриетта.
— Прочти вслух. У меня руки грязные. Не выношу тисненую бумагу.
Генриетта надорвала конверт.
— Не понимаю, — сказала она, — какая-то бессмыслица.
— Ее письма всегда бессмысленны.
— Нет, наверное, оно глупее обычного, — проговорила Генриетта дрожащим голосом. — Знаешь, прочти ты, мама. Я что-то не соображаю.
Миссис Герритон со снисходительным видом взяла письмо.
— Что же тут непонятного? — сказала она через некоторое время. — Что тебя, собственно, приводит в затруднение?
— Смысл… — запинаясь, пробормотала Генриетта.
Воробьи запрыгали вокруг, с интересом разглядывая горошины.
— Смысл совершенно ясен, Лилия помолвлена. Не плачь, милочка, сделай такое одолжение. И вообще ничего не говори. Этого мои нервы не выдержат. Она собирается замуж за какого-то человека, которого встретила в отеле. Возьми письмо и посмотри сама. — Внезапно миссис Герритон на момент потеряла самообладание — казалось бы, из-за мелочи. — Как она посмела не сообщить прямо мне! Как посмела написать сначала в Йоркшир! Неужели же я должна узнавать об этом от миссис Теобалд, из такого наглого, покровительственного письма? Разве не мне должно принадлежать право знать первой? Будь свидетельницей, дорогая, — она задыхалась от негодования, — этого я ей никогда не прощу!
— Ох, что же делать? — простонала Генриетта. — Что делать?
— Во-первых, вот что! — Миссис Герритон порвала письмо на клочки и разбросала по земле. — Затем — телеграмма Лилии! Нет! Телеграмма мисс Каролине Эббот. Она тоже обязана кое-что объяснить.
— Ох, что же делать? — повторяла Генриетта, следуя по пятам за матерью в дом. Перед таким бесстыдством она растерялась. Какой ужас! Что за мерзкий субъект встретился Лилии? «Какой-то человек в отеле» — так говорится в письме. Что за человек? Джентльмен? Англичанин? В письме об этом не упоминалось.
«Телеграфируйте причину задержки Монтериано. Странные слухи», — перечла миссис Герритон и приписала адрес: «Эббот, „Стелла дʼИталиа“, Монтериано, Италия».
— Если там есть почтовая контора, — добавила она, — мы можем получить ответ сегодня же вечером. Филип возвращается в семь, а поезд восемь пятнадцать как раз поспевает к двенадцатичасовому ночному паровозу в Дувре… Генриетта, отправь телеграмму и возьми в банке сто фунтов пятифунтовыми бумажками.
— Почему?.. Зачем?..
— Ступай, дорогая, не разговаривай. Вот возвращается Ирма. Иди скорей… Ну как, Ирма, милочка, в чьей ты команде сегодня — у мисс Эдит или у мисс Мэй?
Но, поговорив как ни в чем не бывало с внучкой, она сразу пошла в библиотеку и взяла из шкафа большой атлас, так как хотела знать, что такое Монтериано. Название, напечатанное очень мелким шрифтом, она нашла среди коричневато-бурых клубков, изображавших предгорья Апеннин. Городок находился неподалеку от Сиены, которую она проходила в школе. Рядом с Монтериано шла черная тонкая линия, кое-где зазубренная как пила, — миссис Герритон знала, что это железная дорога. Но многое карта предоставляла воображению, а оно у миссис Герритон отсутствовало. Она поискала местечко в «Чайлд Гарольде», но Байрон там не бывал. Марк Твен в «Простаках за границей» тоже не посетил его. Исчерпав литературные источники, она решила дождаться Филипа. Мысль о Филипе надоумила ее пойти к нему в комнату. Там она нашла «Центральную Италию» Бедекера, раскрыла справочник впервые в жизни и прочла:
Монтериано (нас. 4800). Отели: «Стелла дʼИталиа», посредственный, не более; «Глобо», грязный; кафе «Гарибальди». Почта и телеграф на Корсо Витторио Эммануэле, рядом с театром. Фотография у Сегены (во Флоренции дешевле). Дилижанс (1 лира) встречает главные поезда. Основные достопримечательности (осмотр 2–3 часа): церковь Святой Деодаты, Палаццо Публико, церкви Св. Августина, Св. Екатерины, Св. Амброзия, Дворец капуцинов. Гид (2 лиры) необязателен. Ни в коем случае не пропустить прогулки вокруг крепостных стен. Вид со Скалы (небольшие чаевые) прекраснее всего на закате. История: Монтериано, в переводе — гора Риана, в древности — Монс Рианус, чьи прогибеллинские тенденции были подмечены Данте (Чист., XX), решительно отделился от Поджибонси в 1261 году. Отсюда двустишие: «Поджибонси, посторонись, Монтериано лезет ввысь», до недавнего времени сохранившееся на Сиенских воротах. Оставался независимым до 1530 года, после чего, разграбленный папскими отрядами, стал частью Великого герцогства Тосканского. Ныне потерял свое значение. В городе расположена окружная тюрьма. Жители по сю пору отличаются приятным обхождением. Прямо от Сиенских ворот путешественник следует к коллегиальной церкви Святой Деодаты и осматривает (пятый придел справа) очаровательные фрески…
Миссис Герритон не стала читать дальше. Ей не дано было оценить обаяние Бедекера. Некоторые сведения показались ей лишними; все без исключения — нудными. Между тем всякий раз, как Филип читал слова «Вид со Скалы (небольшие чаевые) прекраснее всего на закате», у него сжималось сердце. Поставив путеводитель на место, миссис Герритон сошла вниз и с нетерпением стала вглядываться в даль — не покажется ли на асфальтовых дорожках ее дочь. Наконец она увидела ее в двух кварталах от себя. Генриетта тщетно пыталась отвязаться от мистера Эббота, отца мисс Каролины Эббот. Генриетте вечно не везло. Когда она добралась до дому, распаренная, раздраженная, шелестя банкнотами, Ирма подскочила к ней поздороваться и наступила ей на мозоль.