Почти у того места, где речка опять сходится с дорогой, они увидели Рэнджи. Дом Поруа — квадратный ящик — стоит едва в десятке шагов от дороги, изъеденные непогодой доски не крашены годами, растрескались и покоробились на солнце, подгнили от сырости. Спереди кирпичная труба, но многие кирпичи с ее верхушки отвалились. Позади дома на берегу речки растут деревья тотара, под ними виднеется медный котел и корыто, лениво расхаживают несколько уток и индюк, но спереди никакой защиты от солнца, в саду полно сорняков, но весело пылает алая герань; а на калитке можно разобрать слово ЗАЧЕМЯТУ. Но, должно быть, написано это давным-давно, буквы едва можно разобрать. Рэнджи в неизменных черных очках сидел на крыльце, грелся на солнце, а теперь, опираясь на палку, медленно идет к калитке.
Сегодня он чувствует себя очень даже неплохо, говорит Рэнджи.
Лицо его обтянуто серой тонкой пленкой кожи, липкой от пота, розовые пальцы, лежащие сверху на краю калитки, почти прозрачны. Да, говорит он, сегодня очень даже неплохо. Становится тепло, теперь я скоро избавлюсь от кашля. И хозяюшка моя так думает. Пока он это говорит, в дверях появляется девчурка, за нею два маленьких мальчугана. Они идут по дорожке — очень робко, очень медленно, прячась за спиной девочки, идущей впереди, но ни на минуту не останавливаются — и вот дошли, уцепились за отцовскую штанину и все трое уставились на Дэйва, ведь они еще не привыкли к нему.
Но Дэйву и Джонни пора идти. Да, худо, что ночью подморозило.
Для стрижки плохо, не повезло мистеру Эндерсону.
Да, совсем плохо.
Нет, в лавке ему ничего не надо. Когда Джерри приедет со своей тележкой, он, кроме плуга, еще кой-чего подвезет.
И когда они переходят мост там, где речка круто сворачивает, Джонни говорит — а ведь Рэнджи еще и двадцати одного не исполнилось. Я его помню просто маорийским мальчонкой. Он часто играл с Седриком.
Тут им стало полегче идти, потому что от моста дорога поднялась на плоскогорье, под ногами голая пемза, и как только они сюда поднялись, вид опять переменился. По левую руку все еще тянется долина, в нее вклинились отроги склона и сходят на нет, скрываются в болоте, лежащем ниже дороги. Это и есть земля семейства Поруа, говорит Джонни. Тут уцелели только немногие клочки леса; остальное когда-то было расчищено и засеяно травой, но потом сызнова заросло папоротником и пахучим низкорослым «чайным деревом» — манукой; а теперь кое-где пробился и молодой лесок; лишь изредка, где почва получше, еще удержалась трава. Но по другую сторону дороги простирается пемзовое плоскогорье, глубоко внизу на нем местами проглядывает речка; там и сям пятнышками белеют овцы Макгрегора, но плоскогорье стелется как раз на уровне человеческого роста, и трудно определить, какие овцы пасутся по эту сторону речки, а какие — по другую. А бок долины за плоскогорьем много дальше и опускается ниже.
Солнце уже поднялось высоко, разогрело белую пемзу, и на дороге стало очень жарко. Далеко впереди над горами сошлись гурьбой несколько облаков и, кажется, замерли на месте, а все небо голубое, но с каким-то жестким белесоватым оттенком, он сулит попозже днем настоящее пекло. Воздух каменно неподвижен, и почему-то каждый раз удивляешься, когда вдруг обдаст сильным, жарким, пряным ароматом чайного дерева.
— Тебе разве не приятней в наших краях, чем служить в городе? — спрашивает Джонни.
— В такой день приятней,— отвечает Дэйв.
— А какая у тебя была работа в городе?
— Я же тебе говорил, Джонни. Я служил в конторе.
— Да, верно. Надо думать, Рэнджи не захворал бы, живи он за городом, на свежем воздухе,— замечает Джонни. И продолжает: — А ты бывал когда в этих миссиях?
— Боже упаси! И не думал! — отвечает Дэйв.
И Джонни, помедлив, спрашивает:
— А что ты делал после работы?
— Ну… читал книги,— отвечает Дэйв.
— А ты читал «Багряных всадников»?
— «Не засиживайся на месте, Ласситер»,— с усмешкой цитирует Дэйв.
Джонни отводит глаза и опять улыбается. Ему нравится эта книжка, даже очень, он столько раз ее перечитывал. А Дэйв читал продолжение?
— Нет, не читал. Понимаешь, Джонни, я больше читал старые книги.
— Вроде Библии? — говорит Джонни.
— Ну да, пожалуй,— говорит Дэйв.— Но Библии я еще мальчишкой начитался. Это вроде как тебе рис надоел, Джонни. Я ею сыт по горло.
И Джонни спрашивает: — Так ты что ж, все свободное время читал старые книги?
— Нет. Нет, не все время. Я много ходил по улицам. Понимаешь, просто глядел, что делается вокруг.