Дэйв давно допил чай и теперь выпрямился на стуле, скрестил руки на груди и терпеливо слушает.
— Да, миссис Макгрегор,— говорит он.— Но, бьюсь об заклад, Седрику и Рэнджи иногда бывало очень весело.
Что такое!
Дэйву хорошо рассуждать. Он-то милый, спокойный, воспитанный молодой человек. Хорошо ему рассуждать, а она какого позора натерпелась. Весело им было — ничего себе веселье! Этот Рэнджи такой, что и рассказать неприлично.
Но это всем известно, так уж она и Дэйву расскажет.
Да, это было, когда миссис Эндерсон только-только приехала из Англии. Она тогда ходила ко мне в гости и меня к себе приглашала. Сказала, ничего худого в этом нет. Сказала, маори не похожи на белых, они не такие, только она-то считает — они лучше белых! Слыхали вы, чтоб женщина несла этакий вздор? А этот Рэнджи, и его дядя с теткой, и его сестра Мьюриэл и двоюродная сестра Клодия — все спят в одной комнате. И на всех только две кровати! А Рэнджи уже не маленький, ему шестнадцать, и Клодии столько же. И миссис Эндерсон мне толкует, что в этом нет ничего худого! Думаете, она не знала, куда девать глаза со стыда, когда я ей выложила, что мне в точности известно — Клодия ждет ребенка? Дудки, она сказала — мол, постараюсь, может, сумею помочь им пожениться.
Старуха так расхохоталась, что не могла продолжать, и Дэйв сказал — по его мнению, со стороны миссис Эндерсон это было очень великодушно.
— Ну да! Много ты понимаешь! Совсем как она. Хуже нет — мешаться в дела маори. Лучше с ними не вязаться… только этот Рэнджи нипочем не желал отстать от моего сына.
— Но ведь они поженились? — спрашивает Дэйв.
— В том доме при дороге живет не Клодия,— говорит старуха.— Это Эйлин.
И объясняет — когда насчет Клодии дело вышло наружу, все оказалось хуже, чем думали: на пять миль выше по реке жила другая девчонка, Эйлин, и уже твердо сговорено было, что Рэнджи на ней женится. И этой Эйлин осталось ждать еще меньше времени, чем Клодии. Хорош щелчок по носу нашей миссис Эндерсон, она же всем и каждому толковала, что там нет ничего худого!
Ну надо же, сижу и рассказываю тебе всякие гадости. Самые гадкие гадости. А у меня работы по горло. Да еще нынче рождество. Но разве мужчине понять, каково это — быть матерью? Каково было мне узнать, что Рэнджи таскает моего Седрика за пять миль к этой Эйлин. Да, и они оба не возвращались домой по нескольку дней кряду.
Дэйв, говорит она, а что бы твоя мама подумала, если бы ты этакое вытворял? Ну, за тобой-то, конечно, ничего похожего не водилось. По тебе сразу видно, какая мать тебя воспитывала.
Ты мне скажи, ведь у тебя хорошая мать?
И вдруг бульдог с олеографии посмотрел так нахально, что Дэйв почувствовал — напрасно он старается выдержать этот взгляд. А вышло это потому, что выглянуло солнце, хлынул в окна уэйры яркий свет, разом затрещала, накаляясь, железная крыша, чуть не оглушила. Оба вскрикнули, хозяйка вскочила.
У нее работы по горло, нельзя терять ни минуты. Эй, там, мистер бездельник, хватит разлеживаться в постели, ей надо снять простыни. Но первым долгом она пойдет вправит мозги Джонни. Мало она намучилась, пока старалась научить уму-разуму родного сына, так еще Джонни свалился ей на шею.
Она подхватила тарелку Джонни, на которой обмякла в застывшем жиру яичница с ветчиной, и Дэйв подумал — опасно дольше мозолить ей глаза. Но не успела она дойти до двери, как прозвонил телефон, она сняла трубку, готовая подслушивать, и Дэйв тихонько встал. Протянул руку за тарелкой, старуха сперва не отдавала, но уступила, боясь нашуметь; и он шагнул за дверь как раз вовремя: за переборкой заскрипела кровать и послышался голос самого:
— Ты еще не ушел?
Ничего я тут не могу ни сказать, ни поделать, думает Дэйв. Только и остается сидеть и слушать.
— Расскажи я все про себя, ты б со мной больше и толковать не стал,— говорит Джонни.
Дэйв растянулся на спине, заложил руки под голову. Стоит ему повернуться на бок и посмотреть в щель, Джонни обижается, что он не слушает. А повернуться на другой бок и видеть лицо Джонни просто не под силу. И вовсе не хочется, чтоб он перехватил твой взгляд, когда ты косишься на бутылку,— она стоит на полу, задвинутая далеко под Джоннину койку. Судя по запаху, это виски.