Так я иду, прямой, просторный,
А где-то сзади, невпопад,
Проходит детство, и валторны
Словами песни говорят.
Мир только в детстве первозданен,
Когда, себя не видя в нём,
Мы бредим морем, поездами,
Раскрытым настежь в сад окном,
Чужою радостью, досадой,
Зелёным льдом балтийских скал
И чьим-то слишком белым садом,
Где ливень яблоки сбивал.
Пусть неуютно в нём, неладно,
Нам снова хочется домой,
В тот мир простой, как лист тетрадный,
Где я прошёл, большой, нескладный
И удивительно прямой.
1938
Д. Цуп. Городская улица
Мы расходились и опять встречались,
писали письма, слали адреса.
Над нами звёзды робкие качались
и месяц рыжий с неба нависал.
Гремели поезда на перегонах,
ключи разлук глубоко затая,
и, не сойдясь, мы в крашеных вагонах
вновь разъезжались в разные края.
И всё ж, метаясь, злобствуя, кочуя
по гулким незнакомым городам,
в конце концов, стремлюсь я
и хочу я
причалить к тем же сбитым берегам.
Пусть в этом городе мне всё знакомо,
но разве не приятно мне опять
за каждым поворотом, каждым домом
знакомый мир, как в детстве, узнавать…
1938
«Я сегодня пою по-иному…»
<…>
Я живу в небольшом городишке —
В нём проспектов нигде не найдёшь.
Часто мне — озорному мальчишке
Снится спелая нежная рожь.
А ещё стала чаще сниться
Мне под утро болотная гать, —
Город яркого, нежного ситца
Мог бы я на неё променять.[8]
<1935–1936>
Я иду. Берёзы мимо
Вдоль по берегу бегут,
В облаках седого дыма
Чуть заглядывая в пруд.
За прудом упало прясло,
Ветер пьёт из трав росу,
И рябина в кофте красной
Улыбается овсу.
Глубиной пугает заводь,
За осокой — пустыри
Ловят жёлтыми глазами
Золотой султан зари.[9]
1936
Я полюбил весомые слова,
Просторный август, бабочку на раме
И сон в саду, где падает трава
К моим ногам неровными рядами.
Лежать в траве, желтеющей у вишен,
У низких яблонь, — где-то у воды,
Смотреть в листву прозрачную
И слышать,
Как рядом глухо падают плоды.
Не потому ль, что тени не хватало,
Казалась мне вселенная мала?
Движения замедленны и вялы,
Во рту иссохло. Губы как зола.
Куда девать сгорающее тело?
Ближайший омут светел и глубок —
Пока трава на солнце не сгорела,
Войти в него всем телом до предела
И ощутить подошвами песок!
И в первый раз почувствовать так близко
Прохладное спасительное дно —
Вот так, храня стремление одно,
Вползают в землю щупальцами корни,
Питая щедро алчные плоды
(А жизнь идёт!), — всё глубже и упорней
Стремление пробиться до воды,
До тех границ соседнего оврага,
Где в изобилье, с запахами вин,
Как древний сок, живительная влага
Ключами бьёт из почвенных глубин.
Полдневный зной под яблонями тает
На сизых листьях тёплой лебеды.
И слышу я, как мир произрастает
Из первозданной матери — воды.
1939
«Ты пишешь мне в письме, дружище…»
Ты пишешь мне в письме, дружище,
что сад стал гол и нелюдим,
что ветры северные рыщут
и громко буйствуют над ним.
И туча дымом нависает,
дожди свой сказ к концу ведут.
Берёзка под окном косая
сгибает голову к пруду.
вернуться
«Я сегодня пою по-иному…», «Юбилейное» — стихи из рукописных сборников школьного периода. Три тетради «Ухабы», «Смех», «Восемнадцатая весна» (иллюстрированные Н. Шеберстовым) передала в РГАЛИ (Ф. 1346. Оп. 4. Ед. хр. 101) в 1960 году О. В. Кульчицкая — сестра поэта Михаила Кульчицкого (1919–1943), товарища Н. Майорова по Литинституту. Известно, что двенадцать школьных рукописных сборников Майорова хранились в архиве В. Н. Болховитинова.
вернуться
Стихотворение «Утро» Н. Майоров представил в 1938 году при поступлении в Литературный институт. Последнее четверостишие имело следующую редакцию:
Глубиной пугает заводь
За осокой пустыри, —
Так встаёт перед глазами
Утро заспанной земли.
Также в личном деле абитуриента Н. П. Майорова (РГАЛИ. Ф. 632. Оп. 1. Ед. хр. 4055) хранятся автобиография и рукописи стихотворений «Взгляд в древность» (см. наст. изд.), «Звезда» (см. наст. изд.), «Быль военная» (см. наст. изд.), «На рассвете» (см. наст. изд.); «Товарищу-призывнику», «Часы», «Лисица» (последние три опубликованы в альманахе «Откровение» (2014) — см. Библиография).