В ближайшее воскресенье Виктор принес два билета в театр. В этот вечер там показывали «Трех сестер», спектакль, на который, как уверял Наум, билетов не достать, даже на галерку.
— Невозможного в жизни не бывает, дорогой товарищ Наум, — ответил ему тогда Виктор.
— И вы беретесь это доказать?
— Если, конечно, понадобится.
И Виктор доказал это не Науму или еще кому-либо, а пожалуй, себе самому. Дело и впрямь оказалось непростым, как непросто было в его жизни многое, чего ему приходилось добиваться.
Увидев билеты, Аня в первый момент страшно обрадовалась, глаза у нее так и вспыхнули, но огонек этот тут же померк.
— К сожалению, сегодня я не смогу пойти.
Как ни неожиданно прозвучали ее слова, Корф ничем не выдал своего недоумения, точно ждал такого ответа. Он только сказал:
— Очень жаль.
Жаль ему было не потраченных напрасно усилий, которые он приложил, чтобы достать билеты, хотя Аня, конечно, могла понять это именно так. Жаль было, что он так поздно понял, почему, бывало, часами сидел здесь понапрасну, дожидаясь Аню, и ни мать, ни сестра не могли сказать ему, вернее, не хотели сказать, куда она ушла. Его, видимо, считают для нее слишком старым, ему ведь пошел двадцать восьмой год, да и ребенок у него на руках. Тот, ради встречи с которым Аня отказывается пойти с ним, Виктором, сегодня в театр, намного, надо полагать, моложе и не вдовец с грудным ребенком на руках. А ей, Ане, нет и девятнадцати. Не из опасений ли, что тот, другой, увидит ее с ним, с Корфом, Аня водила его во время вечерних прогулок по безлюдным окраинным улочкам и ни разу они не прошлись по главной.
— А завтра? — спросил на всякий случай Виктор, пряча билеты в карман кителя.
— Завтра я свободна! — Глаза ее снова весело заблистали. — Я и сегодня пошла бы, знай заранее. Мы бы с Симой договорились, и она меня подменила. У нас тут тетя, старая одинокая женщина, никого, кроме нас, у нее нет. На прошлой неделе она тяжело заболела, ее нельзя оставлять одну. Вот мы с сестрой по очереди и навещаем ее. День я, день сестра… Сегодня как раз мой черед. Знай я заранее, что вы достанете билеты в театр на сегодня, договорились бы с Симой, чтобы она пошла к тете. Но Сима незадолго до вашего прихода ушла со своим Наумом куда-то в гости… Не понимаю, почему вы улыбаетесь? Не верите мне?
— Как вы могли такое подумать? Какое я имею право не верить вам?
Виктор не имел права не верить Ане, но сомневаться в рассказанном ею, разумеется, мог. И не только потому, что до сегодняшнего дня ни о какой тете она не упоминала. Аня сказала, что тетя заболела на прошлой неделе, а он не заставал Аню по вечерам и раньше. Виктор решил проводить Аню, но совсем не потому, что не поверил ей.
— Не надо меня провожать, — отговорила его Аня. — Вы из-за меня опоздаете в театр. Тетя живет в другом конце города, очень далеко отсюда.
— А я и не собираюсь идти без вас в театр.
— Билеты же пропадут! Ах, если бы Сима знала… Идите, непременно идите. Я-то эту пьесу видела, не здесь, правда, а в эвакуации…
В конце концов Аня уговорила его пойти на спектакль.
Зачем Ане надо было придумывать, что Сима с Наумом пошли куда-то в гости? Он еще издали увидел их перед входом в театр.
Сима была в том самом светло-коричневом платье с вышитой на груди веткой сирени, в котором он уже не раз видел ее. Сима с Наумом, как и многие другие, останавливали каждого, кто приближался к трехэтажному зданию с белыми скульптурными львами у входа, спрашивая лишний билет.
— Вы тоже, кажется, за лишним билетиком? — спросил Корфа Наум, не скрывая, что подполковнику нечем похвастаться перед ними.
— Да нет, — Виктор достал из кармана два билета, — я пришел продать их.
— Вы шутите!
— Нисколько. Пожалуйста, — он протянул билеты по доспевшей Симе.
Сима не сомневалась, что Виктор был у них и Анка опять отказалась пойти в театр. Вероятно, снова придумала какую-нибудь отговорку, почему не может сегодня пойти.