Раджа и его жена
Один раджа на свете жил…
В тот день раджою я наказан был
За то, что, не спросившись, в лес
Ушел и там на дерево залез,
И с высоты, совсем один,
Смотрел, как пляшет голубой павлин.
Но подо мною треснул вдруг
Сучок, и мы упали — я и сук.
Потом я взаперти сидел,
Своих любимых пирожков не ел,
В саду раджи плодов не рвал,
Увы, на празднике не побывал…
Кто наказал меня, скажи?
Кто скрыт под именем того раджи?
А у раджи жена была —
Добра, красива, честь ей и хвала…
Во всем я слушался ее…
Узнав про наказание мое,
Она взглянула на меня,
Потом, печально голову склоня,
Ушла поспешно в свой покой
И дверь закрыла крепко за собой.
Весь день не ела, не пила,
Сама на праздник тоже не пошла…
Но кара кончилась моя —
И в чьих объятьях оказался я?
Кто целовал меня в слезах,
Качал, как маленького, на руках?
Кто это был? Скажи! Скажи!
Ну, как зовут жену того раджи?
Солнце
Туч угрюмое скопленье, все в слезах, порою мглистой,
Меч подъемля, рассеки,
Воссияй, о солнце, ярче! Пусть твой лотос золотистый
Раскрывает лепестки.
Ты гремишь на звонкой вине[53], ты кудрями засверкало;
В сердце лотоса укрыто то священное начало,
Что вселенной жизнь дало.
Чуть родился я, о солнце, ты, я знаю, отмечало
Мне лобзанием чело.
И твое лобзанье душу мне наполнило до края,
Всесжигающим огнем.
Пусть твой скорбный лад раздастся, бесконечно возникая
В песнопении моем.
Пробужденная лобзаньем, закипела кровь смятенно,
Песнь безумная куда-то поплыла самозабвенно,
Исступленно поплыла,
И душа моя рыдала тяжело, неизреченно —
Боль насквозь ее прожгла.
Там души моей подобье, где костры твои зардели,
Им отвесил я поклон.
На брегах незнанья слышен звук божественной свирели —
Ею сумрак побежден;
И душа свирелью стала, начинает песня литься,
Расцвели жасмины в рощах, водопад ревет-ярится,
Блещут сполохи сквозь тьму,
И с напевами свирели необорная струится
Жизнь по телу моему.
Жизнь моя — твоей частица, и плывет ладья мелодий
По стремнинам бытия.
Улыбаясь, ты решило, что в объятия природе
Попадет моя ладья.
И душа в лучах ашшина[54] бьется, радуясь плененью,
Как на шефали[55] росинки, где дрожат, сливаясь с тенью,
Пятна солнечных лучей;
И лучи твои на волнах пляшут, пляшут, к изумленью
Очарованных очей.
Из сокровищницы света ты мне дар приносишь чудный —
Кто красу его поймет?
Что мое воображенье и души тайник подспудный
Свяжет узами тенет?
Создадут твои посланцы вязь волшебную узора.
Только альпона[56]-рисунок на земле сотрется скоро,
Станет гол вселенной дом —
Столь же быстро да промчатся смех и слезы, скорбь и ссора,
Я не буду им рабом.
Пусть они соединятся с наступлением срабона[57]
Под завесой дождевой,
В плеске листьев, в треске камня, в бубенцах
сребристых звона
Легкой влаги ключевой,
В пляске бешеной бойшакха[58], опьяненного грозою,
В час, когда веселый Васант[59] с нами делится казною,
Будто здесь он навсегда,—
А потом за окоемом все, что нам дано весною,
Исчезает без следа.
Солнце, солнце, в день осенний жизнь даешь ты переливам
На свирели золотой.
Мир взволнован смехом, плачем, всем угрюмым, всем
счастливым,
Ярким светом и росой.
Песнь моя куда стремится, как отшельница босая,
Обуянная мечтою, отрешенно отвергая
Все, что в силах дать земля?
Не к тебе ль она явилась, беззащитно заклиная,
Света яркого моля?
Песнь мою прими скорее, отвори врата чертога,
Я молю — внемли же мне!
Ей даруй покой блаженный, да сгорит ее тревога
В очищающем огне.
Прочерти пробор вечерний алой краскою заката[60]
И поставь алмазный тилак[61] песне, спетой мной когда-то,
На задумчивом челе;
Пусть сольется вечер с гимном океанского раската
В надвигающейся мгле.
Дар
Я принес тебе запястий пару.
Думал, ты обрадуешься дару.
Приложив к руке витые звенья,
Ты взглянула, но через мгновенье
Удалилась в дом и там, в забвенье,
Может быть, их бросила без дела.
Ночью я пришел, и мы простились.
На руках запястья не светились.
Ты их не надела.
Нужен ли дарителю отдарок?
Почему он помнит про подарок?
Спелый плод, упав, не возвратится,
Но разлукой ветвь не тяготится.
Ветру отдавая песню, птица
Разве это делает с оглядкой?
Кто дарить умеет во вселенной —
Дарит безраздельно, без размена,
Дарит без остатка.
Дар принять тому дано уменье,
Кто понять способен смысл даренья.
Видится ему в зерне жемчужном
Труженик, с его трудом натужным,
Что жемчужниц ловит в море южном.
А иному вынутый из створок
Жемчуг мнится легкою добычей.
Сам не дарит — не его обычай!
Дар таким не дорог.
Я с собой в разладе, в споре жарком:
Что достойно в мире стать подарком?
Нет ему названья, нету меры.
Разве белый, розовый иль серый
Жемчуг из сокровищниц Куберы[62]?
Все ничтожно для моей любимой!
Оттого взываю к сердцу милой,
Чтоб оно безделку превратило
В дар неоценимый.
Мужественная
Иль женщинам нельзя вести борьбу,
Ковать свою судьбу?
Иль там, на небе,
Решен наш жребий?
Должна ль я на краю дороги
Стоять смиренно и в тревоге
Ждать счастья на пути,
Как дара неба… Иль самой мне счастья не найти?
Хочу стремиться
За ним в погоню, как на колеснице,
Взнуздав неукротимого коня.
Я верю: ждет меня Сокровище, которое, как чудо,
Себя не пощадив, добуду.
Не робость девичья, браслетами звеня,
А мужество любви пусть поведет меня,
И смело я возьму венок мой брачный,
Не сможет сумрак тенью мрачной
Затмить счастливый миг.
Хочу я, чтоб избранник мой постиг
Во мне не робость униженья,
А гордость самоуваженья,
И перед ним тогда
Откину я покров ненужного стыда.
Мы встретимся на берегу морском,
И грохот волн обрушится, как гром,—
Чтоб небо зазвучало.
Скажу, с лица откинув покрывало:
«Навек ты мой!»
От крыльев птиц раздастся шум глухой.
На запад, обгоняя ветер,
Вдаль птицы полетят при звездном свете.
вернуться
56
Альпона — рисунок цветными мелками на земле или на каком-либо ином материале, имеющий ритуальное значение.
вернуться
57
Срабон — первая половина сезона дождей; приходится на середину июля — середину августа.
вернуться
59
Васант — время года, весна, состоящая в Индии из двух месяцев: чайт (с середины марта до середины апреля) и бойшакх (с середины апреля до середины мая).
вернуться
60
Прочерти пробор вечерний алой краскою заката… — Замужние женщины протирают линию пробора киноварью — красной краской.
вернуться
61
Тилак — пятнышко, наносимое на лоб, означающее принадлежность к касте и пожелание благополучия.