Флейта
Узкий переулок,
Дом двухэтажный.
Внизу, за решеткой — окно,
Двери — прямо на улицу,
Стены в мутных подтеках,
Обветшалые и облупленные.
Над дверью пришпилен ярлык
С ликом Ганеши[72],
Покровителя всех начинаний.
В этой комнате я живу и плачу за нее.
Здесь же ящерица обитает,
От меня отличаясь лишь тем,
Что всегда обеспечена пищей.
Я — младший клерк в конторе.
Двадцать пять рупий — жалованье.
Столуюсь я в доме Дотто —
Даю уроки их сыну.
А вечера коротаю На вокзале — и мне
Не надо платить за свет.
Шипенье паровика,
Рев гудка,
Толкотня пассажиров,
Клики кули…
Но бьют часы —
Десять тридцать.
Домой…
Тьма. Тишина. Одиночество..
На берегу Дхалешвари, в деревне, тетка живет.
У ее деверя — дочка.
Была назначена свадьба,
Благоприятный час Был избран — но я сбежал
Именно в этот час,
Спас девушку — и себя…
Она не вошла в мой дом,
Но в душу мою вошла.
Даккское сари на ней,
На лбу, у пробора, — киноварь…
Дожди, дожди… Надо
Тратиться на трамвай.
А тут еще вычеты, вычеты…
В переулке гниют
Манго объедки, рыбьи жабры,
Дохлая кошка и прочая дрянь.
Дырявый мой зонтик похож
На жалованье, изрешеченное
Вычетами.
Одежда моя конторская —
Словно душа вишнуита[73],
Открыта для всех впечатлений.
Темная тень ненастья,
Как зверь в западню, попадает
В мою угрюмую комнату.
Кажется, небытием
По рукам и ногам я скован.
Канто-бабу живет на углу.
Тщательная прическа,
Выразительные глаза.
Он прихотлив и нежен.
Обожает игру на флейте.
И в мерзости переулка нашего
Иногда — средь ночи поникшей,
Иногда — во мгле предрассветной
Возникают внезапные звуки…
А то — на закате, вечером,
Небеса обнимая,
Вековая печаль разлуки
Вдруг запоет протяжно.
И начинает казаться
Нелепостью, бредом пьяного
Переулок этот зловонный.
И кажется — разницы нет
Меж мною, клерком Хориподом,
И падишахом Акбаром.
И в струях грустящей флейты
Влекутся к единому раю
Мой зонтик — и зонт царя[74]…
Чистый
Рамананда[77] сан высокий носит,
Молится, весь день постится строго,
Вечером тхакуру[78] носит яства,
И тогда лишь пост его закончен
И в душе его — тхакура милость.
Был когда-то в храме пышный праздник.
Прибыл сам раджа с своею рани[79],
Пандиты[80] пришли из стран далеких,
Разных сект служители явились,
Разные их украшали знаки.
Вечером, закончив омовенье,
Рамананда дар поднес тхакуру.
Но не сходит божество к святому,
И в тот день он не вкушает пищи.
Так два вечера случалось в храме,
И совсем иссохло сердце гуру[81].
И сказал он, лбом земли коснувшись:
«Чем, тхакур, перед тобой я грешен?»
Тот сказал: «В раю мой дом единый
Или в тех, пред кем мой храм закрыли?
Вот на ком мое благословенье.
С той водой, которой я коснулся,—
В жилах их течет вода святая.
Униженье их меня задело,
Все, что ты принес сюда, — нечисто».
«Но ведь нужно сохранять обычай», —
Поглядел на бога Рамананда.
Грозно очи божества сверкнули,
И сказал он: «В мир, что мною создан,
Во дворе, где все на свете — гости,
Хочешь ты теперь забор поставить
И мои владенья ограничить,—
Ну и дерзок!»
И воскликнул гуру: «Завтра утром
Стану я таким же, как другие».
И уже давно настала полночь,
Звезды в небе млели в созерцанье,
Вдруг проснулся гуру и услышал:
«Час настал, вставай, исполни клятву».
Приложив ладонь к ладони, гуру
Отвечал: «Еще ведь ночь повсюду,
Даль темна, в безмолвье дремлют птицы.
Я хочу еще дождаться утра».
Бог сказал: «За ночью ль идет утро?
Как душа проснулась и услышал
Слово божье ты — тогда и утро.
Поскорее свой обет исполни».
Рамананда вышел на дорогу,
В небесах над ним сияла Дхрува[82].
Город он прошел, прошел деревню,
У реки посередине поля
Тело мертвое чандал[83] сжигает.
И чандала обнял Рамананда.
Тот испуганно сказал: «Не надо,
Господин, мое занятье низко,
Ты меня преступником не делай».
Гуру отвечал: «Я мертв душою
И поэтому тебя не видел,
И поэтому лишь ты мне нужен,
А иначе мертвых не хоронят».
И отправился опять в дорогу.
Щебетали утренние птицы.
В блеске утреннем звезда исчезла.
Гуру видит: мусульманин сидя
Ткани ткет и песнь поет чуть слышно.
Рамананда рядом опустился
И его за плечи нежно обнял.
Тот ему промолвил, потрясенный:
«Господин, я — веры мусульманской,
Я же ткач, мое занятье низко».
Гуру отвечал: «Тебя не знал я,
И душа моя была нагая,
И была она грязна от пыли.
Ты подай мне чистую одежду,
Я оденусь, и уйдет позор мой».
Тут ученики догнали гуру
И сказали: «Что вы натворили?»
Он в ответ им: «Отыскал я бога
В месте, где он мною был потерян».
На небе уже всходило солнце
И лицо святого озаряло.
Сын человеческий
С тех пор, как в чашу смерти Иисус,
Незваных ради, привлеченных шумом,
Бессмертье положил своей души,
Уж миновало много сотен лет.
Сегодня он спустился ненадолго
Из вечного жилища в бренный мир
И увидал порок, что ранил прежде:
Надменный дротик и кинжал лукавый,
Свирепая изогнутая сабля.
Сегодня быстро лезвия их точат
Об камень, прочь отбрасывая искры,
На фабриках огромных, полных дыма.
А самая ужасная стрела
В руках убийц недавно засверкала,
И жрец на ней свое поставил имя —
Ногтями на железе нацарапал.
Тогда Христос прижал к груди ладони.
Он понял: нет конца мгновеньям смерти,
Кует наука много новых копий,
Они ему вонзаются в суставы,
И люди, что тогда его убили,
Безмолвно притаясь во мраке храма,
Сегодня вновь во множестве родились.
С амвона слышен голос их молитвы,
И так они бойцов-убийц сзывают,
Крича им: «Убивайте! Убивайте!»
Сын человеческий воскликнул в небо:
«О боже правый! Бог людей, скажи мне,
Почто, почто оставил ты меня?»
вернуться
72
Ганеша — слоноголовый бог, покровитель искусств, наук и ремесел, устра-нитель препятствий. Сын Шивы и Парвати. По преданию, именно он записал великий индийский эпос «Махабхарата».
вернуться
73
Словно душа вишнуита… — Вишнуиты — последователи бога Вишну, одним из атрибутов которого является всеобщность; подобно ему и душа вишнуита обладает всеобщностью, способностью воспринимать весь мир.
вернуться
74
Мой зонтик и зонт царя… — Зонт — символ царской власти; здесь — ироническое уравнивание клерка и царя.
вернуться
76
Даккское сари — Дакка — ныне столица Народной Республики Бангладеш — издавна славится тончайшими хлопчатобумажными тканями.
вернуться
77
Рамананд (XIV в.) — выдающийся индийский мыслитель и религиозный реформатор; среди его учеников был великий индийский поэт-ткач Кабир (XIV–XV вв.).
вернуться
82
Дхрува — Полярная звезда; по индийским преданиям Дхрува, сын царя Уттанапады, еще мальчиком проявил такую решительность, что по милости бога Вишну был помещен среди звезд, в созвездие Семь мудрецов (Большая Медведица).
вернуться
83
Чандал — человек, родившийся от родителей из разных сословий; потомки таких браков занимали самое низкое положение в обществе, считались неприкасаемыми, находились вне системы каст (см. также прим, к новелле «Карточное королевство»).