Нисходит мрак на Елеон,
И так велик соблазн прилечь, —
Учеников окутал сон…
Но я провижу тяжкий меч
И смертоносный лязг машин:
На брата брат войной идет.
Среди гробов, среди руин
Убийца множит свой доход.
В изгнанье мать одна бредет —
Ей утешенья нет в нужде:
Убит, распят, замучен сын…
К Тебе взываю я в беде.
О мой народ, к тебе иду
Я как лунатик в страшный час, —
Сгоревший плющ лежит в саду,
А время обгоняет нас.
Как долго тянется война!
Грохочут пламя и металл.
Навей нам, Смерть, хоть каплю сна,
Пока нас ужас не сковал!
Добычею охотник стал.
Зато о палаче-вожде
Не позабудут времена.
К Тебе взываю я в беде.
Кругом измена, скорбь и плач,
Повсюду торжествует зло.
Почетом окружен палач.
Любовь — всего лишь ремесло.
В рассветный час убит поэт —
И на простреленной груди
Начертан кровью тайный след
Всего, что было впереди,
Всего, чего теперь не жди.
Мы робки в вере и вражде,
А это не исправить, нет…
К Тебе взываю я в беде.
Как много холода во мне!
Где братья, те, что искони
Мне были дороги вдвойне?
Войною изгнаны они.
Где Перси, Фридрих, Амадей
И множество иных имен?
Они все дальше, все смутней
За тьмою реющих знамен,
Но даже на ветру времен
В необозримой череде
Я не предам любви своей!
К Тебе взываю я в беде.
А если лжива речь моя,
То помыслы мои чисты.
Бьет ядовитая струя
Из кубка смерти на цветы.
Все далеко, что близко нам,
А рядом то, чего не ждем.
Но вопреки тяжелым снам
О лике помнил я твоем.
Но в небе темном и пустом
Нет места ни одной звезде, —
Плыву по сумрачным волнам…
К Тебе взываю я в беде.
Ты — пущенная в цель стрела,
Сказание далеких лет,
Ты — огнь, сжигающий дотла,
Ты — песнь, которой равных нет,
Ты — знамя партии в пути,
Ты — тишина перед грозой,
Ты — луг, что должен зацвести,
Ты — музыка, и ты со мной.
Когда уходит мрак ночной,
Ты — лес в мерцающем дожде,
В тебе я смог себя найти —
К Тебе взываю я в беде.
Ты — величайшая страна,
Ты — грозный и последний бой,
Ты возвещаешь времена,
Которые грядут с тобой.
Ты — марш объединенных масс,
Ты — вдаль простертая рука,
Ты — дело, что связует нас,
Ты — фраза, что летит в века
И нас уносит, как река.
Ты с нами всюду и везде —
Гроза, и слава, и приказ —
К Тебе взываю я в беде!
1943
ПАРИЖ
Город подоблачный, город, простертый на склонах
Нашего опыта. Ты нам восклицаешь в пылу:
Что похваляетесь? Разве, как воды в затонах,
Не затопляет вас вечер у Порт Сен-Клу?
Про корабли, про морские глубины твердил тебе внятно
Голос какой-то; в мерцанье твоих фонарей
Вдоль по каналу текли нефти цветастые пятна
С трупами рядом — дорогою ночи, дорогой морей.
Кто откреститься бы мог, когда черные очи Жерара
Вдруг посылали привет в переулках твоих!
Магия рук, волшебство на вечерних Бульварах…
Я их сжимал, эти руки… Я поплатился за них…
Ночью однажды ты был пробужден. Оседлав колокольни,
В желтых штандартах призрак скакал ледяной.
Над горизонтом твоим стояло, как шторм, беззаконье
И в леденящей ночи на тебя надвигалось стеной.
Багрово текли времена. Глаза твои хмуро следили
За сапогами вояк в броне и крови.
Завоеватели волю твою пробудили.
И растворялись туманы над Иль Сен-Луи.
Словно истерзанный зверь, что ушел от погони,
Ты притаился и ждал, чтоб окончился гон,
Стиснув страданье свое, как оружье сжимают ладони.
Жанна! Доспехов ее был слышен трагический звон.
И на Бельвиль, когда час уходил предзакатный,
С сумраком вместе ложилась корявая тень
От кулаков. И знамен трепетали огромные пятна.
И начиналась безмолвная битва за завтрашний день.