Ответ не заставил себя долго ждать. Мое имя, говорилось в нем, отправительница слышала не раз и хорошо помнит, с какой теплотой говорил обо мне ее брат; однако ей не хотелось бы отдавать в чужие руки то немногое, что осталось у нее на память о брате, изготовление же копий затруднительно, короче, она считает, что лучше всего было бы поговорить об этом деле в Лондоне, так как на ближайшее время поездка в Берлин в ее намерения не входит. Письмо явно дышало недоверием. «Нелегко мне будет получить все это», — думал я.
Но случилось так, что через три месяца мне пришлось поехать в Лондон по одному делу. Я заблаговременно известил миссис Юнг о своем визите. С последнего предвоенного года я не бывал там. С этим городом меня многое связывало: он был мне хорошо знаком по многим прежним посещениям, но не стал по-настоящему близким, как живущий за тридевять земель родственник, которого любишь по-детски робко и застенчиво.
С вокзала я отправился в небольшой отель в Кенсингтоне. Дело, ради которого я, собственно, и приехал, скоро было улажено. На следующее утро я позвонил миссис Юнг.
— Слушаю, — сказал голос в трубке. — Что вам угодно? — Я озабоченно молчал, и голос продолжил: — Простите, я знаю, конечно, кто вы и что вам нужно. Я часто думала о вашем письме.
— Вероятно, мы могли бы… — начал я, но голос в трубке прервал меня.
— Герман мне часто рассказывал о вас, — медленно выговорила она. — Или, скорее, не так уж часто, — ведь я лишь изредка видела его, вернее, мы с мамой лишь изредка видели его и даже не знали, чем он занимается. Да и вашего имени он никогда не называл, но он говорил о каком-то друге, и когда вы написали, я поняла, что этим другом были вы.
— Да, этим другом был я.
Ее речь была то слишком торопливой, то как бы запинающейся. Всякий раз, когда она начинала говорить, я задерживал дыхание, чтобы лучше вслушаться в ее голос, чтобы уловить в нем другой голос, более низкий и уверенный, который сказал однажды: «Вы, собственно, хорошо бы подошли друг другу…»
— Я очень хотел бы, — сказал я, — поговорить с вами о Германе.
— Господи, — ответила она, — как давно это было. Герман, ах, боже мой. Мой благородный брат, который не считал нужным думать о нас. Ему, видите ли, надо было изменить весь мир. А потом случилось несчастье, какого и следовало ожидать.
— Он думал и о вас, — возразил я. — Именно о вас и думал. Он…
— Я знаю, что́ вы имеете в виду, — перебила она. — С тех пор ведь стало известно многое, о чем мы тогда не знали.
— Может быть, вы все же нашли бы возможность встретиться со мною, миссис Юнг, — попросил я. — Я был бы рад прийти как-нибудь к вам.
В трубке зашуршало.
— К сожалению, сейчас это невозможно, — помедлив, сказала она. — Я буду весь день занята.
— Тогда, может быть, удобно завтра, — предложил я. — Или послезавтра.
— А вы настойчивы, мой дорогой, — произнесла она с насмешливым удивлением. Я почувствовал, что меня пробирает дрожь — так ясно слышен был сейчас голос Германа; но это был не только его голос, а еще и женщины, его сестры, которая, видимо, похожа на него, которую он мне всегда хвалил и в глубине души хотел видеть рядом со мной. — К чему такая спешка? Зачем вообще снова вытаскивать на свет все это? Пусть мертвые остаются в покое. Мы все тогда достаточно пережили.
— Я приеду к вам, когда вы хотите, — сказал я сердито. — Завтра, или послезавтра, или позднее. Виза у меня на две недели.
— Я вижу, что вы так легко не отстанете. — Она попыталась сказать это как можно веселей, но мне послышалась в ее голосе только досада. — Слушайте. Дома я вас принять не могу. Встретимся лучше в городе. Сегодня вечером, в восемь. — Она назвала ресторан в Сохо, который я знал.
— В восемь я буду там, — сказал я. — Вы меня найдете. На моем столе будет лежать «Файнэншл таймс». Не думаю, чтобы все посетители ресторана непременно имели при себе эту газету.
Она засмеялась и повесила трубку.
Я коротал время как мог: принял приглашение моего друга Д., который звал меня в клуб Сэвилл, не спеша прошелся по Олбени, чтобы еще раз вспомнить тех, кто там когда-то жил, перечитал пачку газет в Гайд-парке и без десяти восемь явился в ресторан, где было уже довольно много посетителей. Официанту я сказал, что жду даму. Я пил кампари, не спуская глаз с входа в ресторан. Было почти половина девятого, когда официант подошел к моему столику и сказал, что, если он не ошибается, это, должно быть, меня вызывает к телефону какая-то дама. Пожалуйста, сюда, прямо, вон там кабина.