Так ваше равновесие нарушив,
ударит жизнь во все колокола,
перевернув, безжалостно разрушив
ваш ирреальный замок из стекла.
О, вас самих сметет поток взъяренный!
И вот увидят миллионы глаз
ваш «райский сад» — стоячий пруд зловонный,
в котором дух ваш немощный погряз.
Увидят мир гниения и смрада,
рассадник лжи, источник нечистот.
Какого ж вам еще «блаженства» надо,
каких еще заоблачных высот?..
О, неужели совершилось чудо,
что уцелел я, что остался жив,
что вовремя я выбрался оттуда,
себя служенью жизни посвятив?
Что, одаренный сказочным уделом,
я одержал победу из побед:
с соседями я занят общим делом,
и стал мне братом каждый мой сосед!
Что навсегда глаза мои прозрели,
что смог свое унынье превозмочь,
еще вчера, без смысла и без цели,
усталый странник, бредший через ночь!
Что для меня окончилось проклятье,
что свергнут в прах придуманный кумир,
что я дорос до безымянных братьев,
чьи руки переделывают мир!
1947—1957
КАЖДАЯ МЕЧТА
Каждая мечта, что не сбывалась,
каждый бой, в котором не везло, —
все в конечном счете оправдалось
бедам и несчастиям назло.
Горечь сердца обдавала жаром.
От обид жестоких взгляд потух.
но ничто не проходило даром,
лишь сильнее закаляло дух.
Что смиренно ожидать удела?
Ты один вершишь свою судьбу.
Поднимайся на святое дело
и вставай на правую борьбу!
Одолев утраты и страданья,
победив сомнения и страх,
отдал я товарищам призванье,
их мечты воспел в своих стихах.
ЛЕСА
До осени еще далеко,
но я ощущаю ее в лесах.
Спиной прислоняюсь к теплому стволу
березы —
по небу плывут облака —
тонкие нежные листья напоминают миллионы
трепещущих колокольчиков.
До осени еще далеко,
но усталость моя ее подзывает.
Еще прыгает надо мною белка —
волшебный акробат.
Но глаза мои уже пьют горячие краски,
которыми осень разрисовывает леса.
ТЮРЕМНАЯ ПЕСНЬ ЛЮБВИ
Вот в сумерки я прикорнул устало
к порогу сна, глаз не сводя с той точки
где, между стен тюремной одиночки,
тебя увижу снова, как бывало.
Ты все — источник, вечность и начало,
укрывшиеся в бренной оболочке,
ты — света луч, ко мне без проволочки
явившийся в кромешной тьме подвала.
Как мог я жить с собой наедине —
вне твоего лица, волос, дыханья?
Вне приоткрытых в поцелуе губ?
Но я, твоей души познавши глубь,
меж нами уничтожил расстоянье…
Я засыпаю… Ты со мной, во мне…
СЛАВА ТЕБЕ, ЛЕТНИЙ ПОЛДЕНЬ!
Слава тебе, летний полдень!
Тихо в колодцах журчит вода,
нежно щебечут птицы.
В легком зеленом кружеве
листвы запутался тонкий
солнечный луч. И приглушенный
медленный бой старинных часов
сладок и ласков.
Минуты, созданные для грез
и воспоминаний…
Но нет. Меня еще не томит мой
быстрый, стремительный век с его
бесконечной спешкой, гудящими
машинами и взмывающими ввысь
аэропланами. Но иногда я с радостью
предаюсь ощущению покоя,
прикладываю палец к губам своих чувств
и мечтаю о тишине, которая еще
не скоро наступит и о которой
подумывать еще рановато…
БЕССОННАЯ НОЧЬ
Не спится мне… Бледнеет ночь едва
над озером в предутреннем тумане.
Вот-вот рассвет войдет в свои права.
Стволы берез слепят глаза заране.