— Ну-ну, детки, — сказала она, — а я так радуюсь, что у людей прибавляется свободы.
— Отчего же, фрекен? — спросил господин Аск.
Фрекен Сайер, щурясь и мигая, смерила Вильяма взглядом и сказала:
— Милочек, от разговоров с писателем лучше воздерживаться. Однако, — добавила она затем, — мне по нраву скорость и прыть. Помнится, когда я была молода — да, милочек, в те давние времена, — в Тиволи устраивали бег в мешках. Мальчишки бегали, надев на голову мешки. В те времена и в нас было больше детского. Но очень потешно было смотреть, как они резвились.
— Этот бег в мешках, кажется, есть и поныне, — сказал Вильям.
Фрекен Сайер улыбнулась:
— Ну, откуда ж мне знать. Я теперь разве что выберусь посидеть на скамье у концертного зала. Впрочем, там тоже приятно. Пейте же, детки, пейте, — ска-зала она, кивая на многочисленные бутылки с ликером.
Адвокат Скоу подошел к лакею, который разливал ликер по рюмкам, и вполголоса спросил:
— Что это за пойло, Лауритцен?
— Можете сами судить по этикеткам, господин адвокат, — с поклоном ответил лакей.
— А теперь нам, старикам, пора и за картишки, — сказала фрекен Сайер. — Не разложите ли столики, фрекен?
Фрекен Хольм, ни. слова не ответив, принялась раскладывать столы.
— Не пойму я, на что тете Вик эта неприятная бледная личность, — сказала фру Лунд, когда фрекен Хольм прошла мимо.
— Ну как же, дорогая, — ответила фрекен Эмилия, — ведь всякому приятно, когда у такой особы — и есть уязвимое место. Ты же знаешь, у нее этот ребенок в Люнгбю.
— Ах, бедняжка, — сказала фру Лунд. — Подумать только — иметь детей еще и вне брака…
— Внебрачная рождаемость, между прочим, убывает, — сказал подошедший к ним господин Вилли.
Фру Лунд рассмеялась:
— Не из-за твоей ли добродетели, Вилли?
— Во всяком случае, если я и сочетаюсь браком, от этого ничто не изменится, — ответил Вилли, поворачиваясь на каблуках.
— Боже, — сказала фру Лунд, — и как мы только терпим этого Вилли в семейном кругу? Он же никакой меры не знает!
— Да ну, — встряла Люси, — другие, право, ничуть не лучше. Если бы ты знала, что иной раз слышишь на балах.
— И что говоришь! — крикнул Вилли из своего угла, где он, прислонившись к столу, стоял и брыкал ногами.
— Августа, — сказала фру фон Хан дочери, уводя ее за шкаф. — Я тебе говорю, все именно так, как я говорю. Она попросту распродает свои вещи. Иначе почему бы вазочкам не быть на столе? Но знаешь, ты можешь, прохаживаясь этак туда-сюда, заглянуть мимоходом в шкаф с фарфором, чтобы у нас были доказательства. Во всяком случае, я буду говорить со статским советником, как только она усядется за карты. Но ведь вся беда в том, что в семье нет согласья.
Фрекен фон Хан немного помедлила:
— Надо бы, матушка, поговорить сперва с кузеном Скоу.
— Это для чего?
— Для того, что он ведь должен стать опекуном, — сказала фрекен Августа.
— Дитя, — воскликнула фру, — просто невероятно, до чего ты всегда осмотрительна!
— Станешь осмотрительной, матушка, — ответила дочь, — когда всю жизнь в одном тряпье ходишь.
Мать и дочь расстались.
Фрекен Августа прошла в столовую, где мадам Иенсен у буфета подкреплялась кремом, сгребая его суповой ложкой с тарелочек из-под мороженого, а фрекен Хольм подбирала жареный миндаль, выпавший из хлопушек и раскатившийся по всему столу — и вдруг остановилась при появлении фрекен фон Хан.
Фрекен Августа не могла вспомнить, где она забыла свои перчатки, видимо, здесь, и она принялась ходить вокруг стола, ища их с таким видом, будто искала иголку.
Мадам Иенсен не оборачивалась, а фрекен Хольм вышла.
Фрекен фон Хан приблизилась к большому шкафу.
— Ах, — сказала она, — что за восхитительные старинные замочки! Как бы они были хороши к туалетному столу!
И она стала вертеть старинные замочки и ключики.
В средней гостиной барышни Хаух, фру Маддерсон и фрекен Сайер уже расположились играть в карты.
— Ах, как приятно, — сказала фрекен Сайер, поводя увечным плечом, — ну до того приятно в картишки перекинуться. Не правда ли, мои милочки, сидишь вот этак, и руки у тебя будто все чем-то заняты.
Второй игральный столик пустовал.
— Вы тоже собираетесь играть, господин советник? — спросила фру фон Хан, стоя в дверях второй гостиной— она решила все же начать с доктора, — а то мне бы хотелось с вами поговорить, всего два слова.
— Признаться, я думал сыграть, — ответил статский советник.
— Я вас долго не задержу, — сказала фру фон Хан.