Фру отступила, пропуская советника, и они вошли во вторую гостиную, где фру пригласила советника присесть на диван.
— Ой, — сказала фру Лунд, — никак они уже начали играть? Пойду-ка я, выговорю себе выигрыш тети Вик.
И фру Лунд пошла, а Вилли последовал за ней.
— Дорогой советник, — сказала фру фон Хан, — я, право, весьма сожалею, но нас с кузеном Сайером все более тревожит здоровье Виктории, то, в каком она сейчас состоянии.
— А что такое, фру? — спросил статский советник, глядя на нее.
Фру фон Хан сделала головой непроизвольное движение, почти как жокей перед барьером.
— Дорогой советник, — сказала она и вдруг крикнула своему кузену:
— Кузен Сайер, поди сюда!
После чего продолжала, обращаясь к статскому советнику:
— Ведь это же все ненормально, любезнейший статский советник.
— Конечно, — вмешался чиновник, — и, смею сказать, всем нам мучительно больно это видеть. Даже если оставить без внимания неразумное распоряжение средствами.
— Августа, детка, — сказала фру фон Хан дочери, которая только что вошла, — задерни чуть-чуть портьеру.
Фрекен фон Хан шепнула скороговоркой:
— Матушка, их там нет. Ни вазочек, ни китайских.
— Я же говорила, — сказала фру фон Хан.
Статский советник продолжал разглядывать фру:
— Но в чем же вы, собственно, усматриваете отклонение от нормы у фрекен Сайер?
— Отклонение от нормы, — повторила фру, лицо у которой было цвета золы, — отклонение от нормы? Придется нам посоветоваться с Майером. Он как-никак знает законы.
Господин адвокат Майер подошел в сопровождении своей дочери, фрекен Эмилии, которая присела на краешек дивана.
— Дорогой Майер, — сказала фру фон Хан, — мы тут говорим о нашей бедной Виктории. Ведь вы, как и я, полагаете, что ей лучше всего было бы сейчас в лечебнице.
Адвокат Майер беспрестанно потирал себе руки.
— Да, господин статский советник, — сказал он, — к сожалению, имеются признаки… Но это, конечно, должна быть частная клиника.
— Любезнейший Майер, — вступилась фру, — частные клиники слишком ненадежны. А Виктория действительно невменяема.
— Однако, — возразил статский советник, — в чем же это проявляется? Ведь должны быть какие-то симптомы…
— Симптомы, — выпалила фрекен Эмилия, у которой за время сидения на краешке дивана сделалось совсем отцовское выражение лица, — симптомов, слава богу, довольно.
— Но не выводить же их на свет божий у самой Виктории в доме, — заметила фру фон Хан.
— Лучше всего частная клиника, — сказал господин Майер, — тогда приличия будут соблюдены. Ведь о взятии под опеку в нашей семье речи быть не может.
— Почему? — спросила фру фон Хан.
— Что же нам, довести дело до семейного скандала, тетя Тереза? — сказала фрекен Эмилия, которая, следуя послушно за родителем, мгновенно переменила курс.
Доктор сидел, откинувшись назад, с таким выражением на лице, будто предавался любимому занятию — просвечиванию рентгеновскими лучами.
— Так разве, — и он неприметно улыбнулся, — опека не входит в ваши намерения?
— Господин статский советник, — ответил господин Майер, — может ли позволить себе это род, пользующийся всеобщим уважением и к тому же привлекающий к себе взоры публики!
— А самое главное, — сказала фру фон Хан господину Майеру, — опекуном-то стал бы Скоу, ведь он-ближайшая родня… А это, чего доброго, подорвало бы доверие клиентуры.
Адвокат Майер побледнел как полотно, а чиновник сказал:
— Да, господа, во всяком случае, так продолжаться не может. Мы должны подумать о семье. Скажите мне, пожалуйста, Майер, на что она живет? Она ведь, должно быть, берет из капитала.
— Как душеприказчик… — начал господин Майер.
— Не думаю, — прервала его фру фон Хан, которую била дрожь, — чтобы сумасшедшие могли выбирать себе законных душеприказчиков…
— Извольте объяснить, что вы имеете в виду! — почти крикнул господин Майер.
— То, что я говорю! — ответила фру, тлядя прямо в его птичье лицо.
Она помолчала секунду и затем переменила тон:
— Я всегда была того мнения, что лучше всего действовать прямо и открыто. А лечебница и опека — это необходимость… Я знаю, что говорю.
— Скоу! — позвала она.
Адвокат Скоу не слышал. Зажав Вильяма Аска в угол, он говорил о концессии на железную дорогу через Амагер. О ней хлопотал один из его приятелей.
— Это же, черт побери, достойно уважения! — воскликнул господин Скоу, глаза которого несколько остекленели, язык, однако, оставался послушным. — Взял и выложил деньги на бочку! Ну скажите, дорогой, много ли найдется таких, как он, ведь нынче все за банки цепляются! Денежки на бочку наличными. Это же, черт побери, достойно уважения!