Выбрать главу

Джаган был в восторге, что после долгих лет унылого молчания сын наконец расцвел таким пышным цветом, — правда, ему грустно было думать о том, что это за цветение. А мальчик меж тем продолжал:

— Если у тебя есть время, я бы тебе еще кое-что объяснил.

Джаган беспомощно взглянул на дорожные часы, стоящие на столе у Мали, и позвенел в кармане рубашки ключами от лавки.

— В конце концов, тебе, возможно, придется бросить твои сласти и войти в наше дело. Я тебе предоставлю хорошую комнату с кондиционированным воздухом и пару секретарш.

Джаган и не подозревал, что сын умеет так гладко говорить; впрочем, в душе он пожалел об этом. Он чувствовал, что задавать вопросы теперь должен он.

— А что, все романы в Америке так пишутся? — спросил он с таким видом, будто хотел восполнить пробел в своих знаниях об этой стране и ее культуре.

— Да, почти все, почти все, — ответил Мали.

— Почти все журналы, — прибавила Грейс, — переходят сейчас в своих художественных отделах на эту машину, а из прошлогодних «боевиков» три были написаны ею. Мы получили такое предложение — Америка дает двести тысяч долларов при условии, что для начала мы найдем пятьдесят одну.

— Пятьдесят одна тысяча долларов в переводе на рупии будет равняться… — начал все те же подсчеты Джаган.

— Сосчитай сам, — сказал Мали с раздражением. — Дай мне докончить. Они берут на себя всю организацию производства и обеспечение техническим персоналом, помогут выстроить завод, наладят производство и проработают на нем полгода, а потом уйдут. Еще они снабдят нас всем необходимым для рекламы.

«Сколько новых слов выучил мальчик», — думал Джаган с восхищением. А Мали добавил:

— Сорок девять тысяч долларов мы соберем по подписке, и тогда контрольный пакет акций будет в наших руках.

До этой минуты Джаган считал своего сына идиотом. Он мельком взглянул на Грейс и спросил:

— А ты что изучала в колледже?

Она ответила:

— Я же говорила: я кончила школу домоводства в Мичигане.

— При чем здесь это? — спросил Мали.

Джаган поднялся.

— Я подумал, — сказал он, — что Грейс тоже изучала коммерцию.

Теперь настала очередь Мали задуматься над смыслом отцовских слов.

Не сказав ничего больше, Джаган ушел в лавку. В половине пятого, когда появился братец, он спросил у него:

— Вы не знаете, пятьдесят тысяч долларов — это сколько рупий?

— Немного больше двухсот тысяч, — ответил братец.

— Откуда вы это знаете?

— Путем простого подсчета. К тому же после разговора с Мали я встретил нашего банкира Додхаджи, и он мне это подтвердил.

— Двести тысяч! — произнес Джаган задумчиво. — Откуда же он их возьмет?

— С вашего счета в банке, — не задумываясь пошутил братец.

— Неужели все думают, что я такой богач?

— Конечно, хотя все восхищаются простотой вашей жизни и высокими принципами.

— Как тут разбогатеешь, когда на продукты такие цены?! Я просто не закрываю дело, чтобы эти бедняги не остались без работы, вот и все.

— Это всем известно, — сказал братец. — Вас интересует изюм? Я видел, как в лавку саита[14] прибыл новый запас — прекрасное качество, собран вручную.

— Вы спросили у повара?

— Да, он говорит, что изюм нужен. Печенье показалось мне несколько пресным без изюма.

Джаган в сердцах воскликнул:

— Ах, вот как? Почему же он мне ничего не сказал?

Братец ответил:

— Вас вовремя не было, вот и все, а он ждать не мог. Что вы так волнуетесь?

— Потому что я не люблю обманывать покупателя. Ведь цена для него остается той же, есть там изюм или нет, понимаете?

— Но ваш доход зато увеличивается, — заметил братец.

Джаган бросил на него яростный взгляд. Братец прибавил:

— Именно так все и подумают, хоть вы и человек редких качеств.

Смягчившись, Джаган не без гордости сказал:

— Меня задержал Мали. Бедняжка — ему нужно поговорить со мной, а не то возникнут недоразумения. Теперь он думает только о крупных суммах. Он, видно, многому научился в Америке.

— Он хочет, чтобы я употребил свое влияние для продажи акций его компании.

Джаган почувствовал облегчение.

— Я уверен, что многие заинтересуются его предложением.

— Включая и вас, почтеннейший.

— Что же, подбросить пять — десять тысяч к остальному всегда можно.

— У Мали другие планы. Он рассчитывает на пять — десять тысяч со стороны, а с вас хочет получить для начала пятьдесят одну тысячу.

— Сколько это в рупиях?

— Примерно двести пятьдесят тысяч.

— Где же их найти?

— Я вам уже сказал.

— Мали так думает?

— Конечно. Еще он говорит, что знает, где вы держите деньги, не положенные в банк.

— Ах, вот как? — воскликнул Джаган, радуясь в душе, что перепрятал непорочную сумму. — Деньги — зло, — прибавил он с чувством.

Братец сказал:

— Может, мне велеть мальчишке выбросить медный сосуд вон?

Оба они посмеялись над шуткой, но Джаган веселился недолго. Он вдруг помрачнел и сказал:

— Надеюсь, вы найдете случай сказать моему сыну, что у меня нет таких денег.

— Вы ведь теперь разговариваете друг с другом. Почему бы вам самому не сказать ему об этом?

Джаган вздохнул.

— Я не хочу портить ему настроение.

Мали усиливал нажим.

Совсем недавно Джаган с тоской ждал от сына хоть слова, а теперь уже сожалел о том, что наступила оттепель.

Его выслеживали, словно зверя. Приходя и уходя из дому, он чувствовал, что за ним внимательно наблюдают, силясь прочесть ответ на его лице. Да или нет? Грейс выразительно поглядывала на него. Мали, если он был дома, то и дело под каким-либо предлогом заходил на его половину. После демонстрации машины Джаган упорно избегал всех литературных тем.

«Они хотят сделать меня банкротом, — говорил он себе, стоило ему заслышать приближающиеся шаги. — Пятьдесят одна тысяча долларов! Не могу сказать, чтоб я вдруг страстно полюбил деньги, но и бросать их на ветер я не намерен. К чему нам романы и все эти машины?»

Как-то утром после завтрака Мали остановился в дверях молельни, где в раздумье сидел перед богами отец. Джаган заметил, что на Мали были синие брюки.

— Теперь все делают машинами, — сказал Мали, упершись руками в самую притолоку. — Стирают, например… Ты видел стиральную машину?

— Нет, — ответил Джаган, стараясь свести разговор о машинах до минимума.

— Режут, мелют, вычисляют — все делают электричеством.

За спиной Мали появилась Грейс.

— Теперь даже карандаши чинят машиной, — подхватила она.

— Зря мы не взяли ее с собой, — сказал Мали, поворачиваясь к Грейс.

Раньше Мали никогда не искал встречи с отцом, а теперь врывался к нему даже в молельню, когда он беседовал с богом. Джаган ничем не выдал своего недовольства, только закрыл глаза и забормотал заклинания. Наконец Грейс сказала:

— Мы не должны прерывать его молитвы.

Молитва была надежным убежищем, но и ей рано или поздно наступал конец. Нельзя же молиться вечно, хоть, вероятно, и следовало бы.

Джаган научился ускользать. Покончив с молитвами, он пробирался на цыпочках в кухню, готовил себе завтрак без соли, проглатывал его, надевал домотканую рубаху и бесшумно выходил из дому. Но, как он ни старался, в коридоре ему всегда попадалась Грейс — она отворяла перед ним дверь и говорила что-нибудь о политике или о погоде, заглядывая ему в глаза с немым вопросом о машине. Его поражало, как близко к сердцу принимает она интересы Мали. Чувства его, как всегда, были двойственными: он ценил ее преданность Мали и сердился, что она старалась завлечь его в их предприятие. Мали держал себя не очень навязчиво — казалось, он доверил эту задачу Грейс. Даже приход в молельню был, очевидно, продиктован ею. В голове Джагана порой мелькало подозрение — не потому ли она так мила, внимательна и приветлива с ним, что хочет заполучить его деньги?

На пути в лавку Джагана, погруженного в раздумья, остановил на углу возле памятника городской нищий.

— Ты ведь здоровый, — в сотый раз за год повторил ему Джаган. — Почему же ты не поищешь работу?

вернуться

14

Саит — так на юге Индии называют пришельцев с севера, особенно дельцов.